Насчет монотонности — это он в точку попал, уже день на пятый я, раздернув занавески на иллюминаторе печально сообщал супруге.
— Опять про море!
В то же время мы отнюдь не тяготились своим одиночеством. Лишиться общества бубнящих англичанок воистину бесценно! Обрести его снова? Чур меня, чур!
— Будьте нашим соседом! — решительно согласился я.
Глоссоп оказался приятным собеседником. С большим интересом расспрашивал о моих приключениях, восторгался даже той малой долей, которую я решился открыть, и сам в долгу не оставался, повествуя о своих похождениях по всему миру. Понятно, что главным их героем, находчиво справлявшимся с любыми трудностями, был он собственной персоной, но все подавалось в столь веселом ключе, что стиралась грань между хвастовством и самоиронией. В общем, нам повезло с новым соседом.
Его сопровождал в поездке собственный камердинер — по признанию Юстаса он не принимал ни одного ответственного решения, не посоветовавшись с этой выдающейся личностью. Но в дневном переходе до английских берегов он решился на небольшую революцию — на красный кушак, коим он перетянул свою талию. Пояс был приобретен во время посещения Канарских островов и служил яблоком раздора между хозяином и слугой. В сочетании с сильно зауженными книзу брюками созданный Глоссопом лук производил сильное впечатление. Куда мне до него со своей скромной пиджачной парой!
Он поспешил с разъяснениями, отчего-то решив, что мы его осуждаем:
— Я нахожу сей предмет гардероба весьма возбуждающим, он напоминает мне о корриде, и что я слышу, когда собираюсь его надеть? Мой верный оруженосец заявляет: «вы своим видом будете служить демонстрацией якобинства или, хуже того, защитником русских террористов!».
Оля издала странный звук, нечто вроде длиного «О».
— Чем вашему камердинеру досадили именно русские, а не, к примеру, итальянские террористы, угробившие напильником жену Франца-Иосифа? — поспешил я вмешаться. — Решил уточнить, ибо и мы с супругой имеем русские корни.
— Как! Вы не знаете о бойне на лондонской Сидни-стрит⁈
— Не имею ни малейшего понятия.
— Как это по-американски — не видеть ничего, что творится за пределами вашей страны!
У меня было чем парировать, но я ограничился пожатием плеч.
— Если вам интересно, молодые люди, я могу составить вам компанию за файв-о-клок и рассказать вам об этом чудовищном преступлении.
— Будем с нетерпением ждать, — улыбнулась ему Оля.
Поскольку корабль принадлежал британской компании, в пять часов в обеденном зале накрывали чай с соответствии с английскими правилами. То есть на стол выставлялись не только чайник с заваркой и еще один — с кипятком, но и трехярусная этажерка с сэндвичами, булочками и бисквитами в сопровождении сливочного масла и джемов. Под аккомпанемент рояля и негромких разговоров мы вступили в столовую точно в назначенный час, немного взволнованные предстоящим рассказом. Интересно же, что могли натворить русские террористы в благодушествующем Лондоне?
Юстас уже был на месте, заняв одно из кресел маркетри. То ли победил его камердинер, то ли — английский дух, но Глоссоп избавился от красного кушака, зато нацепил бабочку. Мой узкий галстук-шнурок привел его в восторг. Он вскочил, чуть не опрокинув стол, и экспрессивно сообщил:
— Поражаюсь вашей свободе, мистер Найнс! Завидую белой завистью. Хотя о чем я? Вы же сочетались узами Гименея, — он заразительно рассмеялся.
Мы засмеялись в ответ, как могут смеяться только счастливые молодожены. Этот Глоссоп, он производил приятное впечатление этакой легкостью, привитой, наверное, в сотнях гостиных, кои он удостоил своим визитом.
Когда все расселись и обзавелись чашками с чаем, я напомнил о его обещании поведать нам интересную историю.
— Невероятное! Просто чудовищное преступление! — оживился Юстас.
Быстро расправившись с миниатюрным сэндвичем, он приступил к рассказу.
— Все началось примерно год назад, накануне Рождества, в еврейскую субботу…
После недавней длительной вспышки насилия в России лондонский Ист-Энд наводнили спасавшиеся от преследований революционеры и примкнувшие к ним уголовники, вкусившие плодов экспроприаций и объявившие себя жертвами кровавого царизма. К всеобщему удивлению, эта новая эмигрантская волна довольно быстро вспомнила былые привычки. По столице Англии прокатилась волна бандитских разборок, краж, грабежей и разбойных нападений. Своего апогея она достигла в ночь на 16 декабря. Группа лиц попыталась совершить кражу со взломом ювелирного магазина. Шум ломаемой стены привлек внимание полицейских. Они попытались проникнуть в дом, откуда были слышны подозрительные звуки, но стоило им очутиться внутри, как на них обрушился град пуль.