— Что, баламошки, съели⁈ Пушнину мою вам подавай! Получи! — верзила-соотечественник попытался огреть одного из апашей, но трое других тут же сделали синхронный выпад ножами. Мужику пришлось отступить.
Я вылетел сбоку и снес их как кегли, потеряв по дороге шляпу. Одному, отброшенному на колени, хорошенько заехал ботинком по уху, другого сразу лишил ножа, выкрутив руку до треска в кости. Оставшаяся парочка, опомнившись, атаковала. Если бы «бобровый» пришел мне в этот момент на помощь, сражение было бы сразу выиграно. Но он замер, опешив от неожиданной подмоги.
Подлым ударом ножа мне располосовали пальто на груди, но до комиссарского тела не добрались. Пришлось отпрыгнуть назад, к пролетке. Под руку мне попался кучерский кнут. Но все, шпана! Звиздец вам!
— Дядя! Не тормози! — заорал я, громко хлопая бичом перед самым носом одного из апашей.
— Русский?!!!
«Бобровый» никак не мог справиться с удивлением — даже трость опустил.
— Да мать твою, дядя! Потом!
Я огрел бичом одного и тут же, крутанувшись, врезал другому кнутовищем по руке, выбивая нож. Пальто приняло на себя очередной удар — накладному карману хана.
— Люди гибнут за металл! Сатана там правит бал! — заревел басом верзила и снес одного из апашей ударом трости по голове.
— Нашелся тут Шаляпин! — хохотнул я, взмахивая кнутом.
— Но я и есть Шаляпин! — взревел «бобровый», опуская трость.
— Иди ты! — я так удивился, что удар кнутом вышел смазанным.
Но, как оказалось, весьма болезненным — кончик бича расквасил очередному апашу нос. Он тонко заверещал:
— Полиция! Убивают!
Его крик оказался игрой на публику. Мы и не заметили, как из переулка выскочили ажаны.
— Всем стоять!
Мы замерли, тяжело дыша. Как и апаши. Не подергаешься, когда на тебя навели три ствола.
— Все задержаны!
Я понимал логику полицейских. Все случившееся выглядело как банальная драка. Чьи ножи валялись на земле, еще нужно было установить, да к тому же в крови оказались не мы, а наши противники.
— C’est Apache! — мужик, представившийся Шаляпиным, предпринял слабую попытку оправдаться.
— Ferme ta bouche!
Я сообразил, что ему приказали заткнуться, и молча ткнул пальцем в красный пояс одного из нападавших. В газетах писали, что уставшая от апашей полиция могла только за этот предмет туалета отправить гопника на каторгу.
Ажан хмыкнул, сблизился с преступником и неуловимо быстрым движением сунул руку ему в штаны. Апаш вскрикнул, полицейский вытащил руку с зажатой в ней веревочкой.
— Насадил его мошонку на крючок. Так и поведет в кутузку, никуда голубчик не денется. Тут так принято, — пояснил мне странную сцену Шаляпин и протянул мне руку. — Я Федор! Тот самый Шаляпин — без обмана! Спасибо за помощь!
— Василий! В Калифорнии, откуда я приехал, друзья зовут меня Базом.
— Давай на «ты». Чего уж там церемониться, мы с тобой теперь братья по оружию. Вернее, по кулакам!
Мне не оставалось ничего другого, как с благоговением пожать широкую ладонь золотого голоса России. И настоящего богатыря. Меня бог росточком не обидел, но он возвышался надо мной на полголовы (2).
— Как тебя угораздило? — спросил я, наблюдая за «рыбной ловлей» полицаев. Они цепляли крючками всю четверку.
— Взял экипаж на вокзале, а кучер, мерзавец, завез меня прямо в лапы этих негодяев, да сам сбежал. Хотели меня раздеть. Сзади набросился один, петлю на шею накинул… Ну я его через себя и перебросил. Мне, знаешь ли, в молодости в каких только переделках побывать довелось…
— Вы иностранцы? — на ломанном английском спросил один из ажанов.
— Да! — я взял на себя роль переговорщика. — Я американец, а этот господин русский.
— Вы есть подозрительны… Вы нападать на гражданин Франция…
— Пошли в участок! — тут же предложил я, наклоняясь и подбирая с земли свой хомбург. — Ваш главный меня знает!
Ба-бах!
Грохот выстрела и последовавший за ним вопль одного из апашей разорвал ночную тишину куда сильнее, чем наши препирательства. Пострадавший катался по земле, зажимая кровавую рану на ноге, а полицейский с недоумением крутил в руках самое странное оружие, которое я видел на свете. Это был револьвер. Вернее пародия на него. Рукояткой служил кастет, ствол отсутствовал, будучи спиленным у самого барабана, но из-под него торчал тонкий кинжальный откидной клинок. Ажан пошарил в карманах у гопника, нащупал сей «оригинальный» гаджет, потянул из кармана широкой штанины — и вуаля, непроизвольный выстрел!