Сперва я казнился из-за того, что столь святое дело, как спасение сотен жизней, изначально построено на лжи с моей стороны. Но вскоре убедился, что иначе ничего не выйдет. Капитан оказался откровенным трусом — ссыклом с пудовыми кулаками. Странное сочетание! Наверное, он обманул владельцев «Каниса» внешним видом, и они считали его не малодушным, а просто излишне осторожным. Кэп превосходил меня в физическим кондициях — здоровенный лоб с телом, будто перевитым стальными канатами. Лупцевать такого «дуба» — только кулаки измочалишь. Этакий неандерталец, со скошенным лбом и сильно развитыми надбровными дугами. Если следовать теории Ломброзо, он представлял собой прирожденного безжалостного убийцу, не знающего сомнений. Где там! Ему бы не «Волком» командовать, а «Болонкой», если бы кто-то решился так называть корабль. Мы вышли из Сен-Мало, из этого города наследников бесстрашных французских корсаров, и я очень быстро убедился, что кэп Гуен славой предков не дорожил и боялся всего на свете — погоды, людского мнения и даже скоропортящихся продуктов. Красноватый оттенок закатного неба вызвал у него дрожь, усмешки команды, не обязательно в его адрес, — бисеринки пота на лице и дрожь пальцев. Поданную коком курицу он сперва должен был тщательно обнюхать, прежде чем приступить к трапезе. Первая же замеченная льдина спровоцировала приступ паники. Лишь углядев в бинокль простирающееся впереди ледовое поле — белое крошево с торчащими из него здоровенными айсбергами, — он тут же приказал «Стоп, машина».
— Занесла нелегкая! — пробасил он, вытирая платком мгновенно вспотевший лоб.
— Нас сюда привел ваш контракт, капитан, — возмутился я. — Извольте его выполнять, иначе я не берусь судить о карьерных последствиях для капитана, уклоняющегося от своих обязательств в присутствии шиппера (2).
Чертыхаясь и поминая всех святых, капитан распорядился приблизиться к ледовому полю.
— Ближе! Ближе! — настаивал я, высматривая главный объект своего поиска — темный перевернувшийся айсберг, айсберг-убийцу, который очень трудно заметить ночью, но который должен был явно выделяться сейчас, при свете дня. Ведь именно он, этот безжалостный посланник далекой Гренландии, даст безоговорочный ответ на вопрос, кто сильнее — силы природы или технический гений человечества.
Ощутимо холодало. Я распорядился поднять из трюма пару десятков одеял и раздать их команде.
Люди посмотрели на меня с благодарностью, а капитан — с плохо скрываемой ненавистью. Гуен не находил себе места. Сперва его угнетало чувство безотчетного беспокойства, но потом до капитана потихоньку доходило, что его вот-вот втянут в переделку, которая закончится плохо — потерей корабля или волчьим билетом. Эти мысли легко читались на его лице во время нашего неспешного движения вдоль ледового поля с востока на запад.
— Смотрите! Смотрите! — закричал густо-красный моряк, чуть не отморозивший себе лицо, пока дежурил на носу, выкрикивая предупреждения о больших льдинах. Он указывал куда-то вправо.
На наших глазах один из многочисленных высоких айсбергов с острой вершиной начал разрушаться. С его склонов, возвышавшихся на добрые двести футов над водой, стали срываться куски льда и снега. Океан у его подножия забурлил, откуда-то из-под айсберга вырвались кипящие буруны. Гигантская гора-льдина принялась вылезать из воды — медленно, словно стартующая космическая ракета.
— Матерь божья! — вырвалась одновременно у моряков и у меня с супругой.
Айсберг поднимался недолго. Достигнув некоей точки, задрожал, продолжая терять куски льда, замер — и рухнул на бок. Дрейф в высоких широтах вызвал подтаивание его нижней части, оно дестабилизировало эту гору. В поисках устойчивости ледовая гора завалилась, закачалась на воде и завершила переворот, выставив на всеобщее обозрение то, что раньше скрывалось под водой — огромный темно-синий зуб метров двадцать высотой. От него в нашу сторону устремилась бело-пенная волна.
Мы нашли будущего убийцу «Титаника».
(фото, сделанное через несколько дней после трагедии. Предположили, что это он, айсберг-убийца, по наличию на нем красных полос на уровне воды)