Эх, пропадай мои пленки!
— Распечатывайте носовой!
— Но ваш груз… Влажность…
— Плевать! — отмахнулся я и сунул девочку в руки обалдевшему моряку. — Киньте клич среди спасенных: нам нужны помощники. Крепкие мужчины, способные сесть на весла или вытягивать канаты. И передай ребенка Оле.
— Слушаюсь, сэр!
Мимо нас проплывала немного задравшаяся корма стального гиганта. Сколько осталось в недрах корабля людей, не нашедших выхода наверх, заблудившихся в лабиринте узких коридоров, обездвиженных из-за полученной травмы или просто ничего не понявших? С верхней палубы лайнера послышались звуки выстрелов. Значит, там уже все плохо. Много ли времени нам осталось? Я вытащил часы — 01–35. Мы простояли у борта «Титаника» минут пятнадцать, а казалось — целую вечность.
«Канис» завершил маневр и снова уткнулся бортом в гибнущий лайнер — прямо напротив открытых гермодверей, за которыми скрывался зал приема, самый большой на корабле (2). Оттуда сразу хлынул людской поток. Но мы были готовы — добровольные помощники выстроились двумя цепочками и, образовав живой коридор, направляли в открытый носовой трюм запрыгивающих к нам на борт спасенных, а женщин и детей — в палубную каюту, откуда уже перенесли капитана в радиорубку. Сюрреалистическое зрелище! Наверное, точно так же набивали зеками корабль, отплывающий в Магадан во времена ГУЛАГа. Сразу вспомнилась «Индигирка» — наш дальневосточный «Титаник» (3).
Я тряхнул головой, отгоняя страшные ассоциации.
— Оля! — окликнул я жену. — Есть смысл продвинуться еще вперед, когда всех отсюда заберем?
Она, обнимавшая за плечи переданную ей девочку, всмотрелась в цепочку зеленых — не красных. не тревожных –огней, еще светивших на прогулочных палубах левого борта. Все такая же отрешенная и сосредоточенная, хотя, наверняка, ей хотелось рыдать и укрыться от этого безумия.
— Нет! Там уже плещет вода!
— Филипп! Приготовься отчалить! — приказал я.
— Есть, сэр!
Усиливающийся крен на левый борт решил за нас, когда удирать. Гермодверь ушла вниз, сорванные кранцы с противным паническим треском полетели вниз. Дольше оставаться было просто опасно.
— Филипп! Отходим!
Моряки стали отталкивать наш корабль баграми от борта «Титаника», расширяя пропасть между миром выживших и миром обреченных.
— Мы сделали это! — закричал старпом, отдавая в машинное отделение приказ приглушить двигатели до малого хода. «Канис» замер примерно в четверти мили от терпящего бедствие «Титаника».
— Повремени-ка с надеждами, старпом. Все только начинается, — хмуро буркнул я, и улыбка на лице юного бретонца погасла. — Нам еще людей из воды подбирать.
— Понял! — рубанул рукой старпом. — Шлюпки на воду!
— И трап! Устанавливайте трап! Не бойтесь водоворота, когда корабль окончательно исчезнет. Его не будет!
На корабле поднялась суета, хотя люди то и дело отвлекались на страшную картину неподалеку. 02–05, носовая часть шлюпочной палубы «Титаника» погрузилась в воду, через несколько минут вода достигла капитанской рубки, поглотила ее, на лайнере погас свет. В свете звезд мы разглядели, что корма начала задираться вверх, возникшая волна смыла людей со шлюпочной палубы. Раздался мощный звук, похожий на взрыв. Корма устремилась вниз.
— Туда! — заорал я нашим матросам, уже сидевшим в шлюпках, указывая на место, где скрылся нос лайнера. — Одеяла! Одеяла примите! И фонари! Нам нужны фонари!
Упаковки с одеялами стали сбрасывать добровольные помощники прямо в руки морякам, на шлюпках нашлись керосиновые фонари. Через минуту спасательные лодки устремились к несчастным, барахтавшимся в ледяной воде. Шлюпки с «Титаника», даже те, которые не были заполнены даже наполовину, предпочли грести не туда, а к нам.
— Сэр! — с тревогой окликнул меня Филипп. — Твиндеки почти забиты. Мы на пределе своей грузоподъемности.
— Все лишнее за борт, включая мои кинопленки! Будем принимать на палубу! Нашу каюту — только женщинам и детям. Есть сообщения от других кораблей?
— «Карпатия» спешит на помощь, но ей не меньше двух часов ходу.
К «Канису» подошла первая шлюпка с «Титаника». В ней сидело всего 12 человек. Следом подходила еще одна, складная, заполненная до предела и сверх того.
— Эй, на борту! — весело окликнул нас щеголь в цилиндре, с гарденией в петлице фрака и лихо закрученными вверх усами. — Принимайте пострадавших!
— Наверх поднимаются только женщины! А вы, сволочи, отправитесь подбирать людей, плавающих в воде! — рявкнул я на мерзавцев, на чьей совести не менее 60 жизней — шлюка-то была рассчитана на 75 человек.