— Отлично идем, мистер Баз. Великолепный мотор вам достался. Вряд ли найдется в этой части океана корабль, который мог бы составить нам конкуренцию.
— Вы сказали «достался»? Разве Никсон может выпустить яхту с плохим мотором?
— Еще как может, сэр. На моем первом «Ориенте» мы с трудом достигали 18 узлов. Решили перебрать двигатель. И что же вы думаете? 340 из 785 трубок конденсаторов оказались забиты деревянными пробками, как и большинство трубок котла системы «Мошера».
— Как такое возможно⁈ — поразился я.
— Настоящий саботаж. Яхту строили в разгар забастовки механиков.
— Черт-те что!
Оля укоризненно на меня посмотрела. Я хоть и вычеркнул из своего лексикона «ексель-моксель» и прочие глупости, но избавиться от чертыхания так и не смог.
— И вы правильно сделали, что последовали моему совету и потребовали заменить оригинальный 53-й винт на 72-й (2). Как минимум, прибавили один-два узла ходу, — продолжил Ловелас, но я поспешил сменить тему и спросил о наболевшем:
— Что с нашим пополнением? Проблем нет?
— Вы о шестерке военных моряков? Отличные профи, сэр, без нареканий.
— Меня беспокоит, что мы зависим от их радиста.
— Очень прилежный. Из рубки не вылезает. Будто ждет какого-то сообщения со дня на день.
Я поморщился. Известно, какого. САШ может вступить в войну в ближайшие дни. Все об этом говорит. В том числе, присутствие военных в гражданке на моей «Ольге».
Яхта слегка качнулась на набежавшей волне. Спокойное до этого море начало покрываться слабыми «барашками», постепенно набирающими крутизну — верный признак того, что мы приближаемся к суше. Оля встала, чтобы прекратить беготню детей и загнать их в каюту.
— Но мама! — послышался сопротивляющийся голос сына. Он давно признал жену, с этим у нас проблем не было.
— Или в каюту, или идите к отцу и сидите с ним в шезлонгах, — не терпящим возражений голосом заявила жена.
Я счастливо улыбнулся. Полный комплект! Семья, море, яхта — что еще нужно человеку, чтобы достойно встретить свою осень? Мне уже за сорок. Набегался, навоевался, наприключался выше крыши. Пора и честь знать и немного получить от жизни удовольствия. Так и жил последние годы, и нисколько в этом не раскаивался.
… Острова Французской Полинезии великолепны своей первозданной дикостью, белоснежными пляжами и изумрудными лагунами с коралловыми рифами. Мы посетили несколько атоллов, не особо торопясь добраться до Таити и развлекаясь наблюдением за странным для нас течением жизни на архипелаге в обстановке информационного вакуума. В мире что-то происходило, но аборигенов и редких китайцев-торговцев это не касалось. Единственный встреченный нами полицейский из смесков, в оборванном французском мундире, мог сообщить нам новости, случайно долетевшие до него вместе с залетным «купцом» где-то полгода назад. Его больше интересовал прогноз погоды, чем залитые кровью и грязью поля сражений в далекой Европе.
— Если вам нужны новости, попробуйте остановить какой-нибудь каботажный парусник, — посоветовал нам «губернатор»-резидент, совершенно одичавший в этой пальмовой глуши, но преисполненный радости, что можно поговорить на родном французском. — Возможно, что-то узнаете. Но не советую. Можно подхватить от матросов желтую лихорадку. Лучше идите в Папеэте, в столицу Établissements Français de l’Océanie, если соскучились по цивилизации. И радио там есть. Единственное на всю Полинезию.
«Французские владения в Океании», правильное название полинезийской колонии, он выговорил, заметно запинаясь и с оттенком недоумения. Между атоллом и метрополией лежал не только океан, но и цивилизационная пропасть.