Вот и сетка. Уцепившись за нее, можно немного перевести дух, дать роздых саднящим ладоням. Часовой затих. Прислушивается? Я услышал шум удаляющихся шагов. Бросил короткий взгляд вниз, отметив, как ловко галанит Гаривел (1), чтобы снова подогнать гичку к торчащему из воды якорному канату. «Сейчас или никогда», — повторил себе слова, сказанные несколько часов назад уорент-офицеру.
Рывок.
Я подтянулся, ухватился пальцами за сетку, повис в воздухе, раскачался и влез на переплетение канатов. Встал, вытянувшись в полный рост. Ухватился за планшир и легко перевалил тело через фальшборт.
В нескольких метрах от меня, еле заметное в темноте, окутывающей корабль, как ватное одеяло, угадывалось орудие с длинным стволом на станине. Слева и справа возвышались невысокие обводы барабанов якорно-швартовых шпилей. Никаких отверстий для установки вымбовки — фон Люкнер позаботился об электрошпилях, в чем я убедился, быстро ощупав корпус барабана. Двигатель прятался под палубой. «Будем резать! — усмехнулся я, вытаскивая Боуи, и поправился. — Рубить будем».
Послышались приближающиеся шаги вахтенного. Он что-то бормотал на ходу, наверняка жалуясь на несправедливость судьбы, оставившей его на борту в то время, как товарищи предавались пьянству и веселью на острове. Я замер, прячась в густой тени орудия и стараясь не дышать. Выжидал момента, чтобы броситься на часового и отправить его на тот свет.
Ему повезло. Не доходя до места, где я скрывался, он развернулся и зашагал в обратную сторону. В свете луны я разглядел ствол винтовки в его руках. Что ж, пусть пока поживет. Поищем менее беспокойных. И якорные канаты оставим напоследок. Вряд ли мне дадут возможность спокойно перерубить даже один канат.
Двинулся параллельным курсом вдоль левого борта. До кормы метров восемьдесят, и меня не ждала легкая прогулка. Приходилось не только таиться, но и постоянно огибать стоявшие у борта здоровенные лари. Один из них был приоткрыт, и я убедился, что он пуст. Зачем они здесь? Чтобы вооруженная абордажная команда пряталась, когда «Орлан», изображая из себя мирного торговца, подкрадывался к своим жертвам? Ненавижу пиратов! В ларь полетела бумага от упаковки браунинга. Теперь я был полностью во всеоружии.
От противоположного борта послышались голоса. Встретились двое часовых и зацепились языками? Я поспешил в сторону кормы, намереваясь устроить засаду, но наткнулся на пулемет на высокой треноге. MG08 почитай тот же «максим», что и у нас на борту, только с пистолетной рукояткой. Я с ним достаточно повозился во время похода — и пострелял, и не раз разбирал-собирал. Быстро ощупал казенную часть, подергал рычажки, убедился, что пулемет разряжен, что предохранитель выключен. Открыл крышку, снял приклад и пружину, отвел рукоятку заряжания назад и извлек затвор. Минус один!
Миновав несколько открытых люков и дверей, из которых мощно тянуло сыростью и застоявшимся человеческим потом, быстро, воспользовавшись небольшим трапом, проскользнул на корму, освещенную корабельным фонарем. Над небольшим полуютом виднелось еще одно орудие, к нему и двинулся, чтобы скрыться в его тени. Отметил для себя странный факт — зарядную часть пушки, пребывающую в полном небрежении, и пристроенную рядом большую трубу, поставленную наискось и забитую тряпьем. Приготовился ждать вахтенного.
Он скоро появился — крепкий усач в бескозырке, синей робе с отложным воротником с полосками, как на тельняшке, и галстучком, свободные концы которого не торчали в стороны, а были аккуратно связаны белым шнурком крест-накрест. К своим обязанностям он относился спустя рукава. Знакомый мне карабин Маузера был тут же прислонен к фальшборту, в руках появилась трубка, и он стал ее набивать, что-то негромко напевая.
Затвор от пулемета полетел в воду, чтобы своим всплеском отвлечь часового. Он выругался, наклонился над бортом, вглядываясь в темноту.
— Verdammter Hai! (чертова аула), — выругался бош и тут же вскрикнул от боли. Мой Боуи погрузился в его печень, немец задергался. Я подхватил его под коленки и перебросил через борт.
— Юрген? — послушался голос от двери, ведущей в помещение в полуюте.
Мне пришлось рухнуть на палубный настил и перекатиться ближе к трапу. И… столкнуться нос к носу с очередным Гансом — офицером, судя по фуражке. Его глаза удивленно распахнулись. Не теряя времени, немец скользнул вниз и юркнул в помещение под шканцами.Я последовал за ним, спрыгнув с трапа. Не позволил ему задраить дверь, вовремя рванув ее на себя. Проник внутрь, в просторную кают-компанию. Офицер пятился назад, не сводя глаз с дула моего браунинга.