Я не знал, что ответить — все зависело от настроения жены, от предстоящего с ней разговора.
И он состоялся сразу, когда я в порту Таити попал в объятья семьи.
Ну, как состоялся… Оля избегала разговоров о будущем. Лишь обмолвилась, что на Таити ей нравится, что здесь и детям хорошо, и общество приятное, а как сложится наша дальнейшая жизнь уже непонятно — у нее были сомнения, что нам удастся беспроблемно вернуться в Лос-Анджелес, пока не закончится чехарда с «Зееадлером». И где гарантии, что не объявится еще один «Летучий голландец» под флагом кайзера? Мне оставалось лишь проклинать собственную глупость — своими руками загнал семью в захолустье и себя лишил свободы выбора. Дельце-то с фон Люкнером не закончилось, мне снова нужно в море, и кто знает на сколько.
Труднее вышло с Лехой. Ему шел двенадцатый год, и он считал, что я обязан взять его с собой. Весь обед мне испортил.
— Вам нужен юнга! — твердо объявил он, когда наслушался моих рассказов о приключении «Ольги». Он слушал их так, будто в рот мой хотел запрыгнуть. Глаз от губ не отводил.
— Нет! — мое решение было твердым как алмаз. — Твое дело за нашими женщинами приглядывать.
Чтобы скрыть смущение, схватил тарелку с креветками в ванильно-кокосовом соусе, и принялся их уплетать, не чувствуя вкуса. А ведь так соскучился по свежей еде и по таитянским деликатесам.
— Папа! — упорствовал Найнс-младший. — Я с тобой под пулями из Мексики прорывался! Забыл?
Еще бы такое забыть! Вот я страху тогда натерпелся.
— Отец прав, — поддержала меня Оля. — Лучше съешь курочку-барбекю, как ты любишь.
— Какая курочка⁈ — взвился Леха. — Такая возможность…
Стихийное бедствие! И что делать? Хоть на берегу оставайся.
— Не куксись, Леха, — утешал я сына. — Придет еще твое время.
Оля смотрела на нас с нежностью. Такой она и осталась в моей памяти — всепрощающей и все понимающей. Это выражение не исчезло с ее лица даже на пирсе, когда она провожала меня в новый поход.
… Атолл Маупихаа все также манил своей бесподобной лагуной, и «Зееадлер» никуда не делся. Но с ним случилась серьезная неприятность — от былой красоты остались обгорелые головешки и одна единственная мачта, да и та без рей и такелажа.
— Немцы сожгли, когда поняли, что им ловить со своим «Орланом» нечего, — радостно предположил Ловелас. — Финита ля комедия!
Гаривел с ним согласился.
— Можем теперь смело подойти к самому входу в атолл и предложить им сдаться. Пушка-то их — фьють!
Подошли.
Нас радостно приветствовали с берега. Вот только непонятно кто — толпа в затрапезной гражданской одежонке, а не в форме германского ВМФ отчаянно размахивала руками и явно желала поскорее принять нас в гости, а еще лучше — оказаться у нас на борту.
— Шлюпок не видно, — напрягся Гаривел.
— Спустим свою, — предложил я. — Пулеметы нацелим и под их защитой разберемся что почем. Могу сплавать на гичке.
— Нет уж, мистер Найнс, — возразил старшина (наедине он все также звал меня Базом, но на людях продолжал обращаться официально). — Хватит вам геройствовать. Отправлю парочку своих, чтобы они привезли на переговоры о капитуляции представителей фон Люкнера. Желательно, его самого. Он самый опасный.
Гичка отплыла и скоро вернулась, набитая до отказа. Под прицелом «Максима» и кормового «Кольта-Браунинга» подошла к борту.
— Бонжур, месье! Хелло, парни! — закричали нам с воды пассажиры гички. — С нами нету немцев, только француз и американцы!
— Француз откуда взялся? — растерянно произнес вслух Гаривел.
Действительность превзошла наши гадалки — можно сказать, сногсшибательно. Немцы смылись с острова, и за это спасибо нужно было сказать капитану той самой шхуны «Лютеция», которого мы встретили в море и предупредили, чтобы не совался к атоллу. Хотя, конечно, вместо спасибо правильнее было бы дать ему в морду.
Нет, в отсутствии фон Люкнера вины француза не было. Этот корсар — не граф, а 33 приключения — на острове не усидел. Как только стало понятно, что он профукал ни за грош свой драгоценный «Зееадлер», тут же перетащил шлюпку с гордым названием «Кронпринцесса Сесилия» на другую сторону атолла и отбыл в сопровождении шестерки матросов в неизвестном направлении — предположительно, к островам Кука и Фиджи — с целью попытаться захватить новый корабль и продолжить свое черное пиратское дело.
Поторопился! Не прошло и двух дней, как у острова появилась «Лютеция».