Так что же нужно чекистам? Я понимал, что ноги растут из Москвы, что каждая спасенная АРА жизнь воспринимается лидерами большевиков как подрыв их монополии на власть. Спустить на тормозах подобное происшествие — значит, позволить и дальше закручивать гайки. И, в итоге, разрушить все, что достигнуто. Меня дважды пытались грабить на улице, из дома пропала половина личных вещей, однажды я выгнал бандитов из дома выстрелами из браунинга. Я не жаловался. Но за своих сотрудников был готов бросить вызов кому угодно. Отправился на Первомайскую, в «застенки» ЧК, чтобы расставить точки над «i».
Чекистам было явно не до меня — у них шло переформирование в ГПУ, с другими, чем прежде, задачами. Но все же приняли. Прямо справа от пропускной находилась комната для приема посетителей. Туда-то я и попал — в безликое помещение с оконцем под потолком.
В ответ на мои обвинения в беспределе молодой парень, явно попавший в органы по комсомольскому набору, с седой прядкой в густом чубе, в изъеденном молью полупальто и с красными от бессонницы глазами, поставил передо мною стакан воды, разложил на столе бумажки, приготовил ручку и грозно спросил:
— Зачем вы отбираете в сотрудники только «бывших»?
— Кого хочу, того и набираю. Так было договорено изначально, — нагло парировал я, хотя и мог доказать, что передергиваются карты. Это американцам, не знающим русского, приходилось сотрудничать с носителями английского языка, что автоматически означало прием на работу лиц с хорошим образованием, то бишь именно «бывших». Я же набирал людей исключительно по деловым качествам, и у многих с анкетой было все в порядке.
— Вы готовите будущие органы управления на случай контрреволюционного переворота, — продолжал наезжать чекист, что-то записывая.
— Сами-то верите в то, что сказали?
Мне показали свежую «Правду». В статье Бухарина утверждалось, что «американцы, как и другие европейские капиталисты, стремятся в Россию не для того, чтобы спасать голодающих, улучшить положение рабочих. О, нет! Они куют цепи для рабочего класса, они готовят петлю для него. А потому, рабочие, будьте на страже» (2).
— Значит, цепи кую, да? Наш президент Гардинг сказал, что хотя Америка не признает советское правительство и не смирится с его пропагандой, мы все равно будем помогать нуждающимся, — усмехнулся я, взбешенный нелепостью обвинения и фарисейством кремлевских волчар. Мог себе насмешку позволить — у меня был полный юридический иммунитет. Какие бы обвинения мне не предъявили, с меня все как с гуся вода. — Среди моих коллег бытует мнение, что они никогда не сталкивались с таким количеством унижений и нигде наша работа не ценилась так мало, как здесь.
— Вашу работу нельзя назвать аполитичной и лояльной. АРА использует любую возможность для своей рекламы с целью бросить тень на партию и правительство. Среди населения растет недовольство. Зачем на каждой кухне красуется ваша вывеска, на которой специально подчеркивается, что пища является добровольным даром американского народа?
— А разве советское правительство мне за нее заплатило? Разве не я, как полномочный представитель АРА, организовал столовые? Вывеска вам не по душе? Ну так сами бы и кормили народ. Или хотите, чтобы продукты были наши, а написано «кухня наркомпрода»? Любите вы фокусы…
— Фокус в том, что продукты с вашего склада попадают на городской рынок. Я бы вам посоветовал присмотреться к вашему заведующему.
Вот тут я вздрогнул.
Чекист протянул мне обрывок этикетки с бочонка лярда — безошибочно узнаваемой, только в моих поставках такие встречались. Реэкспорт из Италии. Возможно, в Америку лярд попадал через мафиози, но меня это не смущало. Качество и и цена — вот и все, что мне было нужно.
— Буржуи, спекулянты, их не переделать, — вздохнул коллега Корчного из органов, раскашлялся, будто подавился, и внезапно разоткровенничался. — Расстрельные комнаты, заключение в качестве заложников, аресты, приговоры, конфискации, обыски — ничто их не берет.
Он смутился, сообразив, кому все это говорит. Хронический недосып сыграл с ним злую шутку. Он снова начал кашлять. Я протянул ему стакан воды, к которому так и не притронулся.
— Благодарю! Я не вас имел в виду, гражданин Найнс.
— Догадался. Как и о том, что Плехова вы прихватили, чтобы я к пришел к вам на разговор. Попроще нельзя было? И почему именно Максим Сергеевич, а не тот же завскладом? Вот уж о ком я точно не заплакал бы.