Но сейчас инстинкты требовали спасти своё вместилище или вырваться. Но чакра не знала, как его спасти и не могла вырваться.
Однако носитель тоже не хотел умирать, всеми клеточками организма, он хотел жить. И та часть сознания, что отвечала за тёплые и светлые чувства, которая очень любила жизнь, вопреки воплям тёмной "Наконец-то!" начала упрашивать лисёнка подать чакры на печать.
Далеко не сразу чакра лиса поняла, что от неё хочет этот светящийся мотылёк, но поняла. И оранжевая чакра плотным потоком потекла за перила ограждения. А лисёнок в сфере чуть уменьшился, ему было больно и страшно, но мотылёк упрашивал потерпеть чуть-чуть, успокаивал, что сейчас всё пройдёт.
Тело носителя покрыла оранжевая, светящаяся в темноте минус второго этажа, жидкая чакра. И давление в черепе начало падать, а зрачки, кажется начали реагировать на свет.
Хватит. Разрешил остановится мотылёк и лисёнок свернулся клубочком, и начал зализывать полученные ранки, так как умел. Он начал потреблять клетки своего носителя.
Интерлюдия.
Ями ликовал.
Наконец-то! Наконец-то свобода!
Он жил, глубоко, очень глубоко. Он брал начало, ещё от звериных корней. Он был самыми низкими чувствами и эмоциями, теми которые обычно и отвечают за выживание. И его больше не сдерживало это вечно светящееся своим бредом убожество. Но ему тоже не хотелось умирать. В Спирали страшно. Вдруг старший не захочет его больше сохранять и скормит этой ненасытной глотке? Он бы вот, скормил эту светящуюся тварь.
И пока светящееся убожество уговаривало воротник помочь, Ями раскачивал мышцы, если у воротника получится, то он сможет встать.
Через какое-то продолжительное время, когда легкие уже почти перестали накачивать тело кислородом, а на поддержание сердцебиение тратилось уйма сил, эта шавка смогла добиться падения давления в черепе и чуть подживить разрывы, подстёгивая выработку крови. Это из хорошего. Но это недоблохастая тварь опять присосалась к жизненным сокам. Потерпеть не мог воротник облезлый, теперь придётся спешить, и так была слишком большая потеря веществ, в частности крови.
Кое как удалось подняться на четвереньки. Отлипнув, вырвав клок волос, от лужи крови на полу. В глазах всё плыло, было бы чем, обязательно стошнило. Глаза смотрели в разные стороны.
А старший тварь, сидит на своей полянке и в ус не дует, придушил бы. Но эта муха хрен его позовёт. Ладно - ладно, я припомню ещё, узнаете вы у меня.
Нужно было выкинуть пару тел из любой из капсул и занять её самому... Вот только старший тогда точно убьёт. О! Нужно переместить двоих к троим! Тогда их будет, эээ, много, но эти отростки корней справятся.
Тонкая нить протянулась к одной из капсул и мембрана разделяющая внутреннее пространство на две части начала разрастаться, разделяя капсулу на четыре части. Лечить в таких условиях она бы не смогла и поддерживать оборванную жизнь тоже. Но поддерживать уже спасённую вполне. Ещё две нити перенесли тельца маленьких Учих из открытой только капсулы в разделённую на четыре сегмента.
Повезло, что рядом капсул с грудничками не было. Они как раз на три сегмента и поделены.
Почистить бы, но время нет. Контроль слабый, тело шатает. Ещё одно падение он сто пудов не переживёт. А помирать не охота.
Кое как улёгшись, Ями оставалось ещё одно важное дело. Он хоть и был ограниченным, злобным порождением тёмного сумрака души Акиры, но даже он кое что запомнил, из пояснений Джиро, а именно, ему нужно было выправить кость которая давила на мозг.
Тончайшая, но очень крепкая нить, свила спиральку с внутренней стороны черепа. Оставалось её лишь потянуть. ХрхрХх. - Зашуршали чешуйки кости, отдаваясь шумом во внутреннем ухе.
Брр.
Теперь Рейрей могла начать нормальное заживление. А осколки она растворит.
Как Старший всё время владеет этим мешком? Такой геморрой. Пипец обломно, но хоть не сдох. Пойду лучше на средневековые пытки подыбаю. Ыыы. Чё все эти мрази видят в этой свободе? Меня и тут не плохо кормят... а пи...
Ть... Надоело мне слушать гов..н..поток, эм, мысли Ями. Как и многие надфункции инстинктов, так и я просто не мог сам себя спасти. Пожалуй именно в этом случае. Я был в ступоре. Ями был животными инстинктами, Хикари социальными. Вот они нас и спасали, как могли.
Почему я был в ступоре?