— Надеюсь, с ним ничего не случится. Это ценный работник.
Воин буркнул:
— В случае чего вернем вам его голову. А шкуру оставим, у нас на барабане прохудилась… Эй вы там! Быстренько цепи!
Мэтью вздохнул, посмотрел на меня почти виновато.
— Не серчай. Так принято. А то вдруг вырвешься там и побежишь.
— Да ладно, — ответил я. — Успокойся. Это ж не ты придумал.
На лодыжки одели оковы и соединили цепью. Оковы и цепи из толстой меди, я не успел продумать, почему именно так, как грубо втолкнули в корзину.
Наверху что-то прокричали, и корзина быстро пошла вверх. Выйти я даже не успел, двое воинов грубо вытащили, корзина тут же ушла обратно в котлован.
Марл сказал нетерпеливо:
— Пойдем покажу. А покормят потом.
Ого, мелькнуло у меня ироническое, даже покормят… Вне расписания. Или у них оно другое.
Доспехи у воинов, как рассмотрел наконец, из темной кожи, только у Марла настоящая кираса, блещет надраенной медью. Начальник охраны каменоломни носит ее гордо и спесиво, издали видно, кто здесь главный.
В небе что-то темнеет, вроде парящей на месте птицы, я невольно скосил на нее глаза, охнул, вскинул голову.
Крупный воздушный шар, весь цветной, двигается там в вышине настолько медленно, что почти стоит, а под ним на длинных толстых веревках корзина в форме лодки с раздутыми бортами. Над краем показалась человеческая голова, но тут же скрылась.
Марл рыкнул:
— Чего рот открыл?.. Впервые видишь, что ли?
Я пробормотал:
— Впервые… ну ладно, если нельзя смотреть, то не буду.
Воины смотрели на меня с горделивым презрением, а Марл сплюнул мне под ноги.
— Где только такие дикари и берутся. Монгов не видели, ха!.. Это же смотреть тошно, как сынки богатеньких глердов девок прогуливают, свои земли показывают, бахвалятся.
— Несправедливо, — сказал я.
Он посмотрел на меня с подозрением в маленьких злых глазах.
— А ты что, из армии мятежника?
— Нет, — ответил я честно.
Он поморщился:
— Хотя не все мне равно?.. Тут такое дело. Говорят, ты в каменоломне и камень научил раскалывать правильнее, и придумал, чтоб веревка не перетиралась…
Он умолк и уставился недоверчиво. Я ответил со всей скромностью:
— Это было нетрудно.
Он хмыкнул:
— Да? Тогда я задам задачку потруднее.
— Если смогу, — ответил я осторожно. — Человек я простой, простодушный и лаптеватый… Это у нас обувь такая, почти сапоги, но только из лыка. Короли такие не носят. Хотя, кто знает, у вас, может быть, и носят…
Он рыкнул:
— Поговори у меня!..
— Так то ж короли, — сказал я льстиво, — ладно, молчу.
— Вот и молчи, — сказал он грозно. — Иди посмотри на коней. Подумай, как помочь бедным животным, а не как удрать!
Для меня лошади вообще-то диковинка, и если бы объявили, что завтра на коне через весь город проедет голая Моника Белуччи, я пошел бы посмотреть на редкое животное, а всяких белуччей успел насмотреться как голых, так и совсем голых.
Стражи, бдительно присматривающие за мной, сами распахнули ворота в конюшню, будто я только и думаю, чтобы ворваться вовнутрь, прыгнуть на конскую спину и направить его без седла и удил на выход, а там, раздавая пинки ногами, прорваться через заслоны и умчаться, как вольный ветер, на свободу.
— Звери, — вырвалось у меня невольное, — что с этими бессловесными существами сделали…
У коней до крови стерты копыта, что вообще-то зверство и дикость. Когда я читал, как лихие д'Артаньян, Атос и Портос с Арамисом загоняли коней насмерть десятками, только бы прискакать в таверну на полчаса раньше и успеть выпить на кружку вина больше, да еще этим и бахвалились, мне всегда хотелось перебить всех мушкетеров на свете.
— А что за дорога?
Марл рыкнул от входа:
— Ты на коней смотри!
— Уже посмотрел, — ответил я зло, — и на уродов, что их довели до такого состояния, тоже посмотрел.
— Так чего еще?
— Дорога, — повторил я.
Марл повернулся, крикнул кому-то за спиной:
— Кабан и Калило!.. Быстро сюда.
Через пару минут появились два воина, оба не новички, видно по их небрежному виду, бывалые, тертые, умелые, ясно с первого взгляда.
Марл сказал с отвращением:
— Этот… хочет посмотреть на дорогу, где возят блоки. Проведите, пусть посмотрит.
Один из стражей сказал оценивающе:
— Он выглядит резвым.
— Примем меры, — сказал второй. — Не трусь, Кабан, гоняться за ним не придется с твоим пузом.
Я промолчал, выгляжу не только резвее этих увальней, но и покрепче. Вообще-то по росту выше, в плечах шире, а по тому, как двигаются, будто сонные мухи осенью, понимаю, я для них смотрюсь очень опасным.