Софья попросила ее закрыть дверь, села за стол и сложила руки перед собой.
– Это касается моего сына. Когда его выпишут из больницы, ему, вполне возможно, потребуется помощь. Мы наймем сиделку, но, полагаю, ты тоже захочешь проводить с ним больше времени.
– Да, захочу, – честно призналась Эля. – Я знаю, что сейчас Саша в хороших руках, но не могу не волноваться за него.
– Понимаю. Поэтому предлагаю тебе чуть позже подумать о поиске ассистента, который мог бы подхватывать дела в твое отсутствие. Ставку для него мы организуем. Собеседование сможешь провести вместе с отделом кадров.
– Спасибо! – Она не скрывала своего облегчения оттого, что начальница угадала ход ее мыслей. – Вы поедете сегодня в больницу?
– Да. Судя по твоим рассказам, Саша в хорошем настроении, – улыбнулась Софья.
– Да, правда, пока я все еще жду…
Их прервал телефонный звонок. Одного взгляда на экран было достаточно, чтобы с лица Софьи исчезло добродушное выражение, сменившись ледяной маской.
– Он что, подслушивает?
Эля нахмурилась, озадаченная ее реакцией. Голос Софьи, когда она поднесла телефон к уху, был бесстрастным.
– Слушаю… Он еще в больнице… Прогноз благоприятный… Нет, я этого не знаю, я не врач… Вам придется подождать, Никита Егорович.
При звуке имени ее осенило. Так это был начальник Саши. Напрягшись, Эля прижала к груди ежедневник и наблюдала, как на лице Софьи все отчетливее проступает презрение.
– Я не могу сказать, когда мой сын вернется к работе. Даже с учетом того, что отыскал родственную душу… Ему нужно восстановиться… Хорошо.
Нажав на кнопку отбоя, Софья отложила телефон подальше.
– До чего неприятный тип. Я предупредила врачей, чтобы не давали ему никакой информации о Саше на случай, если он захочет прикинуться родственником, – уже мягче объяснила она Эле. – Все, что у него есть, – это свидетельство о вашей регистрации. Но он не привык получать отказы и решил, что я захочу поделиться подробностями. Да я скорее продам «Марион», чем скажу ему хоть одно лишнее слово.
– Неужели он ждет, что Саша, очнувшись, будет сразу готов работать?
– Он робот, помнишь? Для него не существует ничего, кроме Альды, которую придумал Саша. Разумеется, без чуткого руководства Никиты Егоровича он бы и ноутбук не смог включить, – фыркнула Софья. – Ладно, не будем о нем, чтобы не портить себе настроение. Мне нужно, чтобы ты сделала пару звонков…
Михаил Леонович был доволен. Плановая операция прошла успешно, и с возвращением коллег стало немного легче справляться с возросшей нагрузкой. Спустившись на шестой этаж, он заметил в коридоре врача стационара и махнул ей.
– Арина, ты не занята?
– Как тебе сказать, – отозвалась женщина, на ходу вытаскивая из кармана халата телефон и пробегая взглядом экран. – Сегодня у меня было две минуты на обед.
– Я, как обычно, только спросить, – со смехом заверил он. – Как там мой Саша?
– Все вы «только спросить», – передразнила Арина. – А твой Саша – то молчун, то ворчун. Жалуется на анализы, которые приходится сдавать. Зато давление в норме, и сломанные ребра заживают. Ждет не дождется прихода своей девушки.
– Это хорошо. Правда, официально они еще не встречаются.
– Кое-кто из медсестер тут считает иначе.
– Будь это правда, его мать была бы на седьмом небе, – усмехнулся Михаил Леонович. – Пойду проведаю молчуна-ворчуна.
Когда дверь в палату открылась, Саша остался лежать неподвижно, глядя в окно. Рядом с ним на тумбочке горел бледно-желтым светом увлажнитель воздуха. Между золотыми рожками в воздух поднималась струйка пара.
– Можно в гости?
– Т-тут всегда можно.
Михаил Леонович вздохнул про себя. Бывало, что после комы у человека менялся характер, но его племянник успешно этого избежал. С одной стороны, это было огромным облегчением. С другой, немного доброты ему бы не помешало. Он с трудом узнавал мальчика, который когда-то умолял его рассказать о новых операциях и слушал, вытаращив глаза от восторга. Который описывал ему лицо своей родственной души, когда увидел его в первый раз, краснея и подавляя улыбку. Тот мальчик замкнулся в себе и много лет давал понять, что не нуждается в поддержке семьи. Если бы не авария, кто знает, сколько еще они бы так прожили.