— Ставлю, что они продержаться ещё пять минут! — весело произнёс Манус.
— Десять до того как замёрзнет Уалан, — ухватил протянутую руку Ислуин.
— Принято! — разбил рукопожатие Ренан. — Пари засвидетельствовано. Хотя, если позволите мнение далёкого от магии человека — я бы дал даже пятнадцать. Наёмники там отборные, и зачарованы доспехи и клинки на совесть.
Люди, находившиеся в ставке, наконец-то смогли сбросить оторопь и кто-то спросил:
— Так вы с самого начала задумали?..
— Конечно, — весело ответил Ренан, — мы же не самоубийцы. А расскажи мы заранее, сохранить всё втайне вряд ли бы удалось.
— Уалан спрятался бы среди солдат, а на всю армию мятежников моего обещания не хватит. Фейри конкретного человека в большой толпе могут и не найти, — добавил магистр. — А так господин архимаг настолько увлёкся идеей поймать меня и Ренана в ловушку, что даже любезно отрезал всем путь к отступлению.
— Ничья, — подвёл тем временем итог Манус. — Семь с половиной минут. Итак, господа. С магической частью покончено: без подходящих артефактов ломать защиту штатных магов когорт мы будем до завтра. Пришло время мечей.
Оба войска были похожи и доспехами, и оружием — лишь на свои знамёна Чистые братья одели бело-лиловые ленты. Да и боевой порядок граф Мурхаг и генерал Тарбет выстроили не в две, а в четыре линии. Так как не были уверены в воинских умениях фанатиков и больше надеялись на глубину строя, чем на выучку. Первыми начали стычки небольшие отряды лёгкой пехоты, которые выскакивали через проходы в своём строе, осыпали врага дротиками и тут же отбегали. Но вот ряды императорских войск сомкнулись и медленно двинулись вперёд.
Чистые остались неподвижны: Тарбет приказал ждать атаки противника, не двигаясь с места. Пусть захлебнётся первый бурный натиск неприятельской пехоты, пусть она вымотается пробежкой через всё поле. Только тогда его солдаты в сомкнутых рядах нападут на разрозненные неприятельские части. К тому же метательные копья и дротики причинят меньше вреда, если солдаты останутся в строю — чем если сами пойдут навстречу вражеским залпам. И как только основная часть императорских войск будут скованны сражением, гвардия и лучшие центурии Первого Золотого, расположившиеся на правом крыле вместе с большей частью конницы, станут тараном, который ударит во фланг и тыл. Опрокинут и окружат врага, пока тот увяз в плотной массе пехоты.
Императорские легионы стремительно бросились вперёд и вдруг на полпути остановились для передышки. Затем снова побежали. Строй Чистых братьев засыпали копья и дротики, выучки одновременно закрываться щитами и метать в ответ, как и опасался генерал, им не хватило. Вот легионеры обнажили мечи, два строя с ужасающим шумом столкнулись, по всей линии фронта началась свалка. Сверху, с холма, где стоял Ислуин, было хорошо видно, как одна за другой рвутся и тают под ударами закалённых ветеранов сотни из вчерашних горожан и крестьян, как истончается первая линия. Но вот сражение дотянулось до второй линии, которая по большей части состояла уже из солдат Первого золотого, Девятого и Десятого легионов. Они выдержали атаку, затем пустили в ход свои копья и взялись за мечи. В ответ загудели дудки и забили барабаны, Ранит Лотиан командовал отход. Сражение покатилось в обратную сторону.
В это время двинулась вперёд находившаяся на фланге конница Тарбета, за ней гвардейцы. Наперехват кинулись всадники ополчения — но, после недолгой сшибки, под натиском врага стали отходить. Гвардия кинулась преследовать, пехота не отставала от конников. Ещё немного, ещё чуть-чуть! Вот мчащиеся будто на параде стройные шеренги всадников отогнали ополченцев, который в страхе умчались куда-то далеко за спины своей пехоты, вот, блистая начищенными доспехами и сбруей коней, Золотые развернулись ударить в спины второй линии и смять фланг императорских легионеров…
Внезапно вместо спин и незащищённого бока гвардейцев встретили густой дождь стрел и ровная стена щитов! А спрятавшиеся до этого в засаде отборные сотни вдруг появились словно из ниоткуда и начали прижимать прорвавшихся всадников и пехоту навстречу строю второй линии! Истошно ржали беспощадно нахлёстываемые кони, кричали люди, пытаясь вырваться из ловушки. Каждый старался выскользнуть в узкий оставшийся свободным проход. Стройные ряды в мгновение ока смешались, сотни одна за другой превращались в охваченную паникой толпу. И не имело значения, что попавших в окружение столько же, сколько врагов снаружи — сражаться могли только те, кто стоял по периметру кровавого мешка. Оказавшимся внутри оставалось только кричать, молить о пощаде и плакать.