Когда Харелт прощался с друзьями в воротах своего дома, то с удовольствием подумал, что день удался лучше некуда. Вот только умей Харелт слушать чужие разговоры на расстоянии, от радужного настроения не осталось бы и следа. Едва друзья вдвоём отъехали от особняка Хаттан, Булли задумчиво произнёс:
— А Харелт здорово изменился. Хоть и старается не показывать.
— Ты о чём? — рассеянно ответил Дугал, чьи мысли всё ещё были заняты знакомством с Иннес. — По мне — так не особо.
— Может быть, может быть… — задумчиво потянул Булли. — Только вот тебе несколько загадок. Вопрос первый. Поехали мы отдыхать, ты, вон, засапожник сунул, я кинжал захватил. Этот молокосос столичный про то, что мечом среди деревьев орудовать несподручно, даже не подумал. А вот зачем светский бездельник, каким старался выглядеть Харелт, таскает с собой метательные ножи в седельной сумке и кинжал? Я тогда на дороге заметил, и ещё подумал надо бы себе такую же сумку заказать. Вроде и ножен внутри не видно, и если что — выхватить удобно.
Дугал хмыкнул что-то невнятное, мол, на пустом месте огород городишь. Булли, не обращая внимания, продолжил.
— Ну ладно, может, подсказал кто. Тот же дядя по матери калач тёртый. Но вопрос второй. На дороге ты сразу взял правее, если драться придётся. Почему Харелт сразу же встал третьим, прикрыть меня с другой стороны, а Ригарт не успел сообразить? Но ведь чему-то гвардию всё же учат? Ну и на закуску, третье. Ты слышал, чтобы у Сберегающих, когда они демонопоклонников ловят, случайный человек под ногами мешался? Ну прямо оживший анекдот про недотёпу-инквизитора. Добавь сюда «частные» знакомства Харелта с семьёй Раттреев…
— Нам-то что с того? — пожал плечами Дугал. — Даже если Харелт и впрямь связан с тайными делами, тоже нужное занятие. А за друзьями он шпионить никогда не станет.
— Кому как, — усмехнулся Булли, — а мне очень даже пригодится.
Морей дальше говорить на эту тему не хотел, поэтому разговор заглох. Но Булли пришедшая на ночной заснеженной улице идея понравилась, потому всего через несколько дней он обратился к Харелту с просьбой: использовать свои связи и проконтролировать расследование воровства интендантов. В столице многие считали бывших штрафников отбросами, поэтому на махинации складских служб, если дело касалось полка Булли, смотрели сквозь пальцы. А страдали солдаты, да и гнать своих парней на убой с дрянным оружием, когда поступит приказ выступать, легат не хотел.
Харелт согласился сразу. Других занятий не было, дело намечалось интересное. И главное, что, в отличие от просьбы отца Энгюса, никаких драк не предвиделось даже при самом худшем раскладе. Следующие три недели Харелт появлялся дома в лучшем случае через день и только наскоро поужинать и завалиться спать. Слишком уж много выявило самое поверхностное расследование, едва стоило провести его не формально, а как полагается. К тому же сын лорда Хаттан оказался слишком непотопляемой фигурой, чтобы его можно было отстранить простыми интригами или росчерком пера того или иного покровителя. А сам Харелт не стеснялся пользоваться знакомствами, которые сохранились ещё с тех пор, когда он занимал временную должность адъютанта генерала Доннахи. Последним камешком, сдвинувшим лавину скандала в военном министерстве, стали документы, которые Харелт неофициально передал виконту Раттрею через Фиону. И хотя армейскую верхушку всей цепочки махинаторов глава Хранящих покой сам арестовать не мог, никто в столице не сомневался, что теперь, когда всё выплыло наружу, закрывать глаза на неудачников военный министр не станет. Особенно после того как на сторону виконта неожиданно встала новая фаворитка императора. И Дайв Первый во время еженедельного приёма намекнул министру, что надеется на полное и объективное расследование.