Думал, что слышал, но не слушал никого. Прощался...
Ася цепляется в мою ладонь – идут последние приготовления к операции – и смотрит только на меня. Во взгляде растерянность и все равно – чуть-чуть восторга.
– Спасибо, спасибо, спасибо, – шепчет.
За что?! Только начинается!
– Все будет хорошо, все будет хорошо, – уверяю ее, но, кажется, больше всего пытаюсь успокоить себя. Она чувствует мою тревогу, и оттого она растет в ее глазах.
Врач тоже это заметил, если торопит меня выйти из палаты.
– Марк, – зовет Ася, и я задерживаюсь в дверях. – Марк, – повторяет и замолкает. Будто ждет чего-то.
– Да все будет хорошо, Снежинка, – говорю ей и выхожу в коридор.
Идиот.
Я уже писал об этом.
Говорить надо было совсем другое.
Но разве я понял самое главное?! Все произошло слишком стремительно.
Я промолчал. А потом Асю увезли в операционную на встречу со смертью.
Сообщение от сестры валится на телефон, как только за моей спиной смыкаются двери, отрезая от того, что будет происходить за ними.
«Звони Яну. Срочно! Он написал заявление в полицию и знает, где тебя искать».
Конечно, я ведь разговаривал с Марией. Но звонок Основателю больше ничего не изменит. Дед не пожелал разговаривать, когда это было нужно. А теперь не имеет значения – хочет он мне помочь или помешать. Операция закончится раньше, чем до меня дотянутся длинные руки Злобного Яна.
С усмешкой на губах отключаюсь от мировой сети, но у моих и так растерзанных нервов появился еще один палач – время.
5
***
Где проходит та самая невидимая тонкая грань?
Должна же быть какая-нибудь нить, привязывающая нас к настоящему? Я бы хватал ее руками, зубами. Кишки бы на нее свои намотал, лишь бы не разорвалась. Всю жизнь думал - судьба одарила меня возможностью выбирать по своему усмотрению. Теперь она показывала мне, что такое бессилие.
Пять бесконечных часов!
Хождения из угла в угол – я выл раненым зверем, честное слово, выл, когда никто не видел. С моим то характером – ненавижу ждать. Мне нужно все, сразу, сейчас... А тут – пять часов, когда за непроницаемыми для тебя дверьми ведется игра на жизнь. Когда я понял, что скоро лишусь последней толики выдержки, что во мне еще оставалась, то выскочил на улицу.
Шел снег. Да такой, будто прямо над больницей безжалостно разодрали громадную подушку гагачьего пуха, и из нее повалили белые перья. Усыпали весь двор и подъездные пути. Двое работников огромными лопатами вели с ними тихое сражение, стараясь сохранить хоть немного черного на белом полотне. Я стал третьим.
Разгребал подъезды от снега и представлял себе, что чищу дорогу для Аси. По этой дороге я понесу ее из больницы на руках. Нет, идиот. Носить ее я буду потом. Из больницы она пойдет сама, не боясь больше каждого шага. Пойдет со мной за руку. Здоровая.
Когда стало жарко, я распахнул ворот и задрал вверх голову, чтобы ловить снежные хлопья отрытым ртом, и позволил им ложиться у меня на щеках, на носу, шее, груди.
Снег превращался в воду, а я мечтал, что одна Снежинка никогда не растает.
Полиция подъехала, когда я весь взмок от ожидания, натер мозоли на ладонях и забыл все слова. Их больше не было ни в голове, ни в горле, только хрипы – от усталости. Но, может, именно так и молятся впервые в жизни большие грешники?
Полиция появилась, а я все еще не знал, чем закончилась операция. Поэтому вместо того, чтобы с честью сдаться представителям закона, побежал в клинику, все еще сжимая лопату в руках. Никто из медперсонала не решился преградить мне дорогу, даже не попытались – схватились за телефоны и с надеждой глядели на входные двери.
Тяжелым ураганом я пронесся по коридору, взлетел по лестнице на второй этаж и рванул к операционной, слыша голоса и топот за спиной. Я уже почти достиг заветных дверей отделения, когда мне навстречу как раз вышел хирург.
Я в лицо ему смотрел, а почему-то запомнил только руки – узкие ладони с длинными пальцами. Мужчина тер их друг о друга, согревая. И вот как тогда я смог увидеть опущенный рот? Покачивание головой? Различить вину во взгляде?!
Я не в себе был, если поднял лопату и пошел на врача. Неадекватен после трех ночей без сна, трех дней на нервах. На грани.
Уже за ней, потому что не чувствовал больше твердой земли под ногами.
Зачем тратить слова и нервы на описание дальнейшего?
Сцена выйдет безобразной, и уж точно недостойной больницы. Я не достиг с лопатой своей цели, но как хороший кикбоксер успел свернуть руку одному из полицейских, пока меня не скрутили и грубо не увели прочь. Сначала запихали, как мешок с мусором, в машину, потом вышвырнули, словно отбросы, в контейнер – камеру.