Нам мало есть, о чем мечтать. Мы, считай, почти от рождения – убоги в своей постоянной погоне за новыми впечатлениями. Прав был Джейсон, вовремя остановившись, Грегу помогали видеть границы семейные традиции. Мне же пришлось уткнуться носом в каменную глыбу, утонуть в соленом море, чтобы выплывать из него на лодочке плавучих докторов, учась тому, что мы приходим в мир, который нам ничего не должен.
Похоже, это мы должны ему.
Каждый – свое.
Как, например, влюбленный в снег чудак В. Бентли (не путать с маркой машины). Он захотел подарить миру красоту снежинок, дав людям возможность любоваться этим чудом. Семь тысяч фотографий он оставил после себя. Семь тысяч кадров, показавших, что каждая снежинка – уникальна. «Когда кристалл таял, узор пропадал навсегда, так, словно бесследно уходила красота», – написал когда-то этот чудак В. Бентли...
Я чувствовал себя виноватым в том, что случилось с Асей. Захотев ее удержать, я слишком поспешил. Что если ей или врачу требовалось больше времени? Подготовка? Другая клиника? Другой врач? Так нет же!
Я объявил себя богом, счастливым лотерейным билетом и не оставил Асе выбора. Да разве кто-то мог меня тогда остановить? Я ломал стены там, где можно войти в дверь, и ничего не видел, никого не слышал, очумев от неведомых ранее по силе чувств и рожденной ими паники. Снежинка боялась, я впитывал ее страх, позволив ему разрастись внутри меня, застилая глаза и разум.
Встретив Асю, я повел себя, как привык делать всегда. Увидел драгоценность, решил прибрать себе, а узнав, что ее собираются забрать – спустил тормоза. Я ходить Снежинке не давал! Расписывал для нее будущее у себя под боком, как в сумке у мамы-кенгуру. Противно было вспоминать.
Слабые возражения Снежинки и попытки сердиться выросли в моих воспоминаниях до размеров сломленных протестов.
Под жарким солнцем в «Пасти быка» я копался в себе и в прошлом, перемалывая на мельницах раскаяния то, что чувствовал рядом со Снежинкой и то, что испытывал, лишившись ее.
Я много о чем передумал в тот год.
И любить Асю научился, уже потеряв. Засыпал и просыпался, глядя в ее глаза – из которых струился восторг и тонкий шлейф страха. Если бы можно было хоть что-то повторить, переиграть, я бы повел себя иначе – осторожнее, и слушал бы не только свой дрожавший от нахлынувших чувств голос, а прислушивался к ЕЕ голосу.
Целый год я не давал никому о себе знать. Но изредка проверял социальные сети и новости в Интернете. Мария, сестра, друзья не заслужили моего молчания. Но я не мог иначе. А учитывать мнение других я лишь только начинал учиться.
Из сети я узнал, что через три месяца после моего побега у Яна случился удар, от которого дед больше не оправился. О смерти Основателя я тоже вычитал из новостей и написал Джейсону, что приеду.
***
Ехал на похороны, но в зале прилетов попадаю в сад из надувных шариков и к транспаранту: «Добро пожаловать домой».
Передо мной вся наша бывшая золотая компания: Джейсон, Фил, Сандро, Грег, даже Жан – все одинаково широко раздирают рты улыбками, забыв, по какому поводу я прилетел. Им все равно. Но кто сказал, что мои друзья – нормальны? Мы по определению, по факту своего рождения – уроды, которым дается шанс стать людьми.
По-новому изучаю знакомые с детства лица. На Джейсона в его новом прикиде успешного юппи приятно смотреть. У Фила подмышкой прячется незнакомая мне девчонка, у него на руках – живой пупс. Грег всегда выделялся среди нас человеческими качествами, отражавшимися на его приветливом лице. Глаза Сандро мутны, улыбка выходит кривой. На руке Жана сверкает дорогая печатка, и он держит во рту тонкую сигару.
Отмечаю, что, кажется, некоторым из нас уже удалось частичное превращение в людей. Кого-то этот процесс еще не коснулся. Но, черт возьми, я рад их видеть. Всех!
Короткий обмен приветствиями, и мы идем к выходу, мимо шумных аэропортовых магазинчиков. Бросаю беглый взгляд на яркие пятна рекламы в витринах и вижу стену «Виктории Сикрет».
Знаете, как трясет в приступе малярийной лихорадки?
Меня трясет.
Пока Сандро случайно не толкает в спину. Он плохо видит, куда идет.
Что происходит с больным столбняком?
Торчу сухим столбом.
Пока мои отросшие до плеч волосы не попадают в плен к маленьким ручонкам сына Фила. Фил спешит познакомить нас с сынишкой поближе.