Лена бы не удивилась, узнай все это и сделав логичный вывод – именно от такой семьи я бежал, сперва в институт, потом по России и ближнему зарубежью. И оказалась бы не права. Я попенял бы на дядю Мишу, буквально пропитанного чем-то неведомым, нездешним, и хотя пожил он с нами недолго, в моей памяти след оставил как зарубку на дереве – неизгладимый. И едва сосед появился в квартире, я стал запитываться им, точно пациент клиники, только вышедший из бокса истосковавшийся уже по запахам нагретой солнцем травы и земли. Запитался бесповоротно, наверное, останься дядя Миша подольше, наступило бы разочарование, естественное охлаждение для любых отношений, а так он ушел на пике моей в него влюбленности, помню, в дверях он остановился и помахал мне рукой, в точности как отправляющийся в неведомое космонавт, и этот жест еще долго преследовал меня, заставляя ежиться и ощущать не по-детски горькую пустоту в сердце.
Приехав в свой город, не испытав при этом никаких чувств, как в любой другой город на свете, я снова дернулся, едва заметил похожий жест, им поприветствовала меня тетя Саша, увидев, как я выхожу из автобуса. Подошла, разговорилась, пригласила к себе. Вот именно тогда я неожиданно ощутил, куда именно прибыл, все прежние воспоминания ожили, нахлынули – мне срочно требовался собеседник, но не такой, не соучастник моей прошлой жизни, прости, Лена, наверное, поэтому я и нашел тебя, так получилось, именно ты стала выслушивать меня, не вставляя ни слова, ты умеешь это делать, больше того, ты любишь меня слушать, говоря, что у меня предательски сексуальный голос, но это оттого, что ты долго была одна, ты рассказывала, что последний парень просто бросил тебя, неожиданно исчезнув в никуда, уехав из города, растворившись в стране, как в свое время сделал и я, как еще раньше сделал дядя Миша. Ты спросила у меня, как надолго я останусь здесь, я и сам не знал ответа, потому ничего не сказал, и вот ты спрашиваешь снова, потому что ждешь единственного правильного ответа, ты сама подсказываешь мне его, ибо веришь, что этим или удержишь меня, или отсрочишь мой отъезд, или забудешься сама за верою в искренность вытребованного тобой признания. Я мог бы найти кого-то другого, но так получилось, что нашел именно тебя. Так получилось, что в этом магазине оказалась твоя смена, а не Вадима, который вечно все перекладывает по-своему и уходит, а ты потом ищешь, наверное, он просто пытается выжать тебя, чтобы выжить самому, ведь вы не ладите, а значит, кому-то рано или поздно все равно придется уйти.
Не знаю, зачем я все это проговариваю внутри себя, обнимая твой стан, целуя твои наливные груди, все равно так и не скажу никогда вслух, не проговорюсь. Унесу с собой в никуда, в другие города, ведь рано или поздно мне придется уехать. Я сам избрал такую работу, не она меня, а значит, мне придется бросить либо ее, либо тебя, нежная, ненасытная моя любовница. Не знаю, почему я откровенничаю с тобой только про себя – только ли из-за боязни привязаться больше? Или причина гораздо серьезней и именно этот этап наступил еще когда ты пригласила меня, просто пригласила, без задней мысли, ну почти без нее, мы понимали, уже на входе в подъезд держась за руки, что этим все и кончится, но целый час держались, слушая музыку и разговаривая, вернее, говорил я, вспоминая соседа по квартире, а ты слушала, слушала. И лишь потом, когда нам обоим стало невмоготу, я замолчал на полуслове, а ты…