– Хоть бы он с тобой и разговаривать не стал. Хоть бы его не застал. Хоть бы… только, пожалуйста, вернись. Обещаешь?
– А куда я денусь. После такого…
– Нет, ты мне скажи.
– Обещаю.
Руководитель Центра подготовки тоже встретил неласково. Ему как раз прочистили уши на встрече на высшем уровне, так что и меня он встретил не сразу, и встречу дважды переносил, будто добиваясь того же, чего и супружница. Вот только я оказался настойчивей. Поймал его в холле центрального входа, возле панно. Деваться оказалось некуда, он долго молча слушал. Потом покачал головой.
– Ты хоть понимаешь, чего просишь? Сам подумай, полгода как брякнулся с орбиты, три недели лежмя лежал. В «клуб двадцать» записали, что это не причина для отказа? А теперь опять на программу собрался. Тебя ж медицина еще до конца не исследовала.
– Я летом диспансеризацию прошел.
– У нас тут, сам знаешь, что происходит. Вон на следующем «Союзе» две дюжины неполадок нашли. И это только при первых испытаниях.
– Я привык к неполадкам в каждом полете.
– И потом, Сергей, он ведь нормальный, отказался от всего, пошел преподавать.
– Я не такой.
– Да, это точно. Упертый, хоть ты что. Хочешь, чтоб тебя первая же центрифуга размазала?
– Пока тебя дожидался, Пал Николаич, меня покрутили на пятнадцати «же».
– Тебе пятьдесят четыре.
– Еще только в декабре стукнет.
– И сколько ждать думаешь?
– Сколько потребуется. Некоторые и в шестьдесят пять летали.
Он снова разглядывал. Потом махнул рукой.
– Это ж сопровождающие туристов. Тоже на неделю собрался? – Я покачал головой. – Вот, все вы такие. Хотя… у меня молодежи совсем нет, не идут. Или отваливаются как перепившие клещи. Черт, что за сравнения сегодня лезут. Моложе тридцати всего двое и те девчонки, – понял, что снова не то ляпнул, мотнул головой. Глянул пристально, оценивая, будто на весах взвешивал. – Правда, будешь ждать?
Я снова кивнул. Руководитель Центра подготовки хмыкнул.
– Что ж тебя так тянет туда?
А что мне было ему говорить? – летчику-испытателю, ни разу не видевшему того, чем любовался я, каждый из тех, кто хоть раз, хоть не на неделю даже, а на день побывал за окраиной неба. С головой окунулся в звездный водоем, в самый омут.
– Ну, хорошо, – сдался, – завтра подпишу. И можешь приступать к программе тренировок.
Ссутулился и быстро прошмыгнул мимо вахты на выход. Машина заждалась. А я еще какое-то время смотрел на панно, возле которого мы беседовали. Давнишнее, наивное, первых времен – фигуры человека, силуэты кораблей на фоне бескрайнего звездного простора. Что мне ему было сказать, как объяснить свое постоянное возвращение? Звезды они такие. Увидев хоть раз их обнаженную красоту, невозможно отвести взор. И потом не вернуться снова на прежнее место свидания. И, если получится, четвертый раз – главное, пройти программу подготовки и ждать. Верить. Надеяться.
Первый старт
Команду набирали долго, с придирками. От всех стран – участников проекта. Хотя полет испытательный, всего на неделю, мероприятие афишировалось с колоссальной помпой. Будто провожали за край вселенной. В экипаж должно войти восемь человек, после долгих и нудных переговоров пришлось сократить до шести, хотя троих бы за глаза хватило. Всего работы: эксперименты с двигателями, заход в две точки Лагранжа, проверка систем жизнеобеспечения, ну и привычная ерунда по приборам и ситуациям. Выход в открытый космос и запуск микроспутника, собранного студентами Йеля. Символическая пикалка в память о годовщине запуска первого спутника, странно, что наши не могли сделать того же. Хотя чему я удивляюсь, наша космонавтика, это уже история. Неудивительно, что исторического персонажа и выкопали представителем России: три полета в космос, первый еще при живом СССР, последний… да тоже не вчера. Хотя у нас конфронтация, но участвовали в создании, а уступать место гордость не позволила. Словом, вспомнили обо мне, отправили в Хьюстон, там полгода компоновали будущий экипаж, наконец, утрясли, и отпустили на родину до первых тренировок.
Три американца, два европейца – француз и немец – и я. Шесть лет назад, когда космоплан только переходил от чертежей к прототипам, Россия передала систему аварийного спасения и двигатели для разгонного блока. Все еще королёвских времен. Все еще отлично работающее. Через год наша страна в очередной раз разругалась с союзниками, проект на какое-то время встал, но снова ожил. И вот первый старт символически назначен на четвертое октября. У нас-то хоть будут отмечать?