– У нас с истории Шеннон новости тогда начинались. Знаешь, отец, мне кажется, это окончательно меня укрепило в желании быть там. На «Мире» или еще где, вне Земли. Чувство опасности, подстерегающее за любым поворотом, на любом витке, и чувство товарищества, понимание того, что всегда найдется человек, который поможет, подскажет, да просто будет рядом, когда что-то пойдет не так. Вы там втроем так хорошо друг с другом ладили.
– Это со стороны, большую часть работы на себя Юрий взял. Я поначалу тоже струхнул, особо когда у Шеннон паника началась, – какое-то время мы дискутировали на эту тему, я сыпал подробностями полета, воскрешая его на ходу. Рой слушал, поддакивал, рассказывал свое видение, через призму телевизора. Незаметно добрались до номеров, где нас поджидал Йен с охапкой распечаток для завтрашних экспериментов. Звездное небо задрожало и погасло, надо приниматься за работу. Через три дня первый полет на прототипе.
Время оказалось заполненным под завязку, испытания, тренировки, разбор ошибок и новые тренировки. Распечатки не помещались в стол, лежали стопками по всему номеру. Дверь всегда открыта, кто-то непременно заходил, советовался, проверял, спрашивал, давал рекомендации. Последнее больше от Росса. Предпоследнее, понятно, от Роя. Потом старт.
Прототип чуть легче самого космоплана, за счет полупустых баков. В остальном все тоже, за исключением диагностической аппаратуры, расставленной по кораблю там и тут. Некое подобие никогда не летавшего «шаттла» «Энтерпрайз», только подлиннее и куда эффектней выглядящий. Еще бы, коммерческий транспорт. Вмещает семьдесят пять человек и пять членов экипажа, рассчитан на полет как на низкой круговой, так и на высокой эллиптической орбитах, на чартеры до любой из точек Лагранжа, кроме той, что за Луной и на стыковку со станцией «Созвездие», которую пока еще только планируется сооружать – величественный круг между планетой и спутником, который и лаборатория и гостиница и база для освоения и колонизации нашего спутника. А возможно и Марса, кто знает, как далеко решится пойти человечество к двадцать седьмому году – времени окончания стройки.
Но до него еще дожить надо. Ракета-носитель «Геркулес» – даже название менять не стали, – пока будет одновременно зарабатывать деньги на туристах и выстраивать станцию, благо, полностью многоразовая. Их уже две, а в будущем году создадут еще одну, тогда же откроется второй стартовый стол на Куру. Планы грандиозные, но надо с чего-то начинать.
Космоплан подняли с помощью «Боинга-747», созданного еще перевозки «шаттлов». Первые полеты, а их уже накопилось с два десятка, проходили без экипажа, теперь пришла наша очередь. В первый старт помимо команды вошли второй пилот с базы ВВС на Канаверале, для подстраховки, что ли, а так же инженер, на случай какой необходимости в немедленной консультации. Оба впрочем, сидели в пассажирском отсеке.
«Боинг» медленно набрал десять тысяч и через пять минут после набора, стал снижаться. Двигатели заработали, космоплан соскользнул с могучего горба, легко, свободно, как будто не весил больше сотни тонн. Крылья у него большие, не чета шаттловским, сделаны в расчете на то, чтобы не камнем валиться на единственный аэродром, но хоть немного полетать в атмосфере. По идее его можно использовать и в суборбитальном полете – отправленный на корабле-матке, он поднимется ввысь и приземлится в любой точке планеты через пару часов – хоть в Сиднее, хоть в Токио, хоть в Буэнос-Айресе, главное, чтоб подходила взлетно-посадочная полоса: для такой махины она должна простираться на четыре километра.
Росс коснулся плеча, я поспешил в пассажирский отсек. Двигатели работали штатно, приборы удовлетворенно горели зеленым. Через четверть часа мы начали плавное снижение, Палмер, он сидел за штурвалом, вдруг мягко повел космоплан в сторону, а затем исполнил полупетлю с полубочкой. Машина протестующе скрипнула, но двигатели взвыли, принимая вызов.
– Фигуры высшего пилотажа конструкцией не предусмотрены, – предупредил инженер, когда все кончилось, и космоплан пошел на снижение. – Мистер Палмер, вы отклонились от задания, я…
– Отличную машину вы соорудили, – добродушно улыбнулся Росс. – Я сейчас круто кабрировать буду…
Нет, на это силенок у космоплана не хватило. Сделав еще один круг по сужающейся спирали, он вывел корабль к аэродрому. А затем мягко приземлился; хлопка парашютной системы за спиной я не почувствовал.