Я не слушал ее, кажется, тогда я впервые заплакал при ней, чувствуя себя полностью, абсолютно бессильным перед этой женщиной. Девушкой. Странно, Света лишь на несколько месяцев старше меня, но всегда казалась многоопытной, повидавшей всего, наломавшейся уже в те годы, когда иные и не понимают всей тяжести этого слова.
Недаром сразу по завершении сумасшествия в актовом зале, она пошла, сама пошла к Главному, добилась встречи, чтобы выяснить, возможно ли появление в качестве первого космонавта женщины, помню, она так и сказала женщины, наверное, с тех самых пор я не мог воспринимать ее иначе. Будь я чуть тоньше натурой, во время любовных сцен я бы «выкал» ей. Может быть. Она заслуживала того, право же, и вовсе не в ревности, а исключительно в уважении дело. Хотя может, я перегибаю палку и по-прежнему злюсь на нее, но где-то настолько в глубине души, что не замечаю этого даже сейчас, когда мы едем в трамвае. Сев, Света положила голову на плечо Макса тем естественным, внутренне неосознанным движением, от которого у меня сжалось сердце. Я сидел напротив, смотрел на то, как Макс, в свою очередь, осторожно положил свою распухшую лапищу на ее колено, так не глядя друг на друга, да и на меня тоже, будучи где-то далеко, они проехали эти две остановки. Мы сошли, заковыляли, направляясь к недалекому кафе, где Макс предложил нам остограммиться по поводу.
В шестидесятом его мы добивались долго, упорно, сквозь пот, кровь и адову боль месяцев ударных, во всех смыслах тренировок. В Заре испытательный комплекс уступал находившемуся тогда в Звездном городке, что в Подмосковье, близ поселка Монино. Кажется, он изначально предназначался для последней доводки уже подготовленных космонавтов, а прежде служил полигоном для испытания перегрузок на животных. Следующими подопытными стали как раз мы, «бобиками», как шутили сами, ведь та же центрифуга, она не простаивала, даже когда вечером выплевывала последнего из нас – те же тесты проходили и собаки, их миссия окончательно завершилась только в конце года.
А прежде была еще одна катастрофа. Нет, не по нашей программе, другая. Под самый конец наших испытаний, когда Главному осталось выбирать уже из дюжины вконец измотанных счастливчиков, за пару недель до ноябрьских праздников, на соседнем стартовом столе, где готовилась межконтинентальная баллистическая ракета, всего годом ранее принятая к разработке. Наша «семерка» не годилась как надежное средство сдерживания противника, с коим мы вели и космическую гонку, требовалась более компактная, менее громоздкая, эффективная ракета. Новые двигатели требовали иного топлива, схема не была отработана даже на стендах, но разработчики спешили к дню Октябрьской революции, погонять солдат и инженеров прибыли главком РВСН Неделин и сам разработчик Янгель. В итоге ракета, недостатки которой ликвидировали на ходу, за часы до старта, полыхнула и взорвалась прямо на столе, уничтожив всех, кто пытался довести ее до ума и лишь случаем пощадив самого изготовителя. Кладбище на окраине Зари тогда враз пополнилось на семьдесят пять могил; главкома же похоронили у Кремлевской стены, объявив погибшим а авиакатастрофе, а саму трагедию засекретили так, что о ней узнали только спустя сорок лет.
Тут еще Совмин постановил отправить первую экспедицию в космос не позднее середины декабря сего года, противник не дремал, нас подгоняли, как могли, бросив все силы на доработку «Спутника». Кажется, о модификации для нормальных, взрослых людей, уже позапамятовали в спешке этой немыслимой гонки, во всяком случае, работы над ней приостановились до нашего старта. Который только и мог определить будущее пилотируемой космонавтики.
В этой нервозной обстановке и проходили последние испытания. Главный, как и обещал, в начале ноября собрал дюжину оставшихся и произнес четыре фамилии тех, кто войдет в первый отряд. Впрочем, и остальным не было приказа расформироваться, сейчас, пытаясь посмотреть на происходящее глазами Главного, я понимаю, он желал подстраховаться на случай чего, ведь наверху уже знали, что за ситуация складывается в Заре. Возможно, у Главного просто не оставалось выбора, не нам его судить. Нет, нам конечно, но я все равно не собираюсь этим заниматься.