– Не обольщайся! Знаешь, волчок, если бы не твоя «аккуратность», всё закончилось бы быстрее! А ты го-о-ород берег! Поэтому её было легко сломать! Мха-ха-ха! – противный тип, знак качества не ставлю.
– Ты всё та'кой же само'довольный, прямо' как то'гда. Нрави'лось прихо'дить в лабораторию, смо'треть на мою беспомощно'сть. И сме'яться.
– Да, скучаю по тем временам… Жалкий, осиротевший волчонок, смотрящий устало, безнадежно! Ах! Просто наслаждение! – он что, стонет? – Ну же! Давай! Твою спутницу скоро поймают. Пойми, ты проиграл. Покажи ещё хоть раз тот мертвый взгляд!
Послышались взрывы. Удар. Удар. Удар. Падение, скрежет. Визг. Коммуникатор выбросили на землю, сигнал стал ещё хуже.
– В отли'чие, р-р-р…. Я изме'нился.
– Мха-ха… как же?!
– На'учи… лся… со'про… тивля'ться!
– А-а-А-а-а! Убейте! Остановите его! Скоре… а-А-А-а!...
Блин, что за писец творится?! А? Подоспевшие к моему укрытию преследователи развернулись! В-всё! Плохо! Они на подмогу….! Что я… так! Вдох, выдох! Кто воюет? Роботы! Что их обезвредит?! Когда я физику учила… А! Проще вспомнить, что в играх использовала! Технику бьет звук. Гранаты эти, в стрелялке… с чем они были? Импульс какой-то… а, ну логично, электро-магнитный! А-а-а! Была не была!
Марш-броском оказавшись у развалин здания Советов, я зажмурилась, представила, как тысячи токов, подобно нитям, сплетаются в единое целое и… изменила конечную точку открытого портала на электро-маг… ну понятно. Если можно создать воронку с черной дырой, то и с другими бесформенными силами должно получиться! Давай! Дава-а-ай!
– Ли'за, что ты зде'сь дела'ешь?! – боясь увидеть неудачу, глаз я не раскрыла. Поэтому вздрогнула, когда мягкий, чуть влажный мех тепло окутал моё тело.
– Помогаю… не мешай! Ах! Что-то вышло?!
– Вы'шло, р-р-р. Если' бы зна'л, что ты сможе'шь использо'вать ЭМИ, то не при'шлось бы отвле'кать их… – мокрый нос толкнулся в щёку. Я хихикнула.
– Что за «ЭМИ»?
– То, что ты сдела'ла. Не'плохо. Но'вички дости'гают его спу'стя год тре'нировок. Бы'стро. Не ожи'дал.
– У нас одна душа, всё-таки, хех.
Окружение будто вымерло. Кроме свиста ветра, остальные звуки пропали. Осторожно открыв глаза, я нос к носу столкнулась с Люпусом. Он… действительно огромный, огромный и пушистый белый волк. Сложив голову на лапы, напарник улегся на землю, замкнув круг со мною в центре.
Я невольно, словно крутя пряжу, расплетала спутавшуюся шерсть. К обломкам и горам разбитой техники собирался народ. Глазел. На нас двоих.
А я смотрела лишь на Люпуса:
– Это типо конец?
– Ко'нец.
АКТ 7
Беспорядки на Аквадоре уничтожили бездействие. Те, кто ринулся на задержание «вселенского зла» ака Люпуса, были задержаны сами. Послы восьми галактик и правящая верхушка крайне удивились одному феномену: палестинцы поддержали волка и потребовали подробного расследования.
В результате вскрылись и грязные махинации Совета, и неправомерное использование полномочий, и уничтожение племени белых волков, и дрянные ограничения на эксплуатацию космических кораблей. В общем, иной ответной реакции и быть не могло!
Умиротворив душу, последний выживший решил уйти подальше от мест, нагонявших тоску. Его дом — для других бесплодная, холодная земля, на которой невыгодно держать хозяйство, и в которой погребены сотни невинных жертв. Иными словами, достойная компенсация. Поэтому, когда тюрьму обещали перенести на другую планету, а спутник отдать в полное владение Люпуса, он не отказался.
После получения официальных документов о владении, мистер-фуражка ступил в уже опустевший «Мир Желаний». Теперь это место не тюрьма и никогда ей не станет. Воистину мир исполненных желаний.
Прогуливаясь по территории с Лизой, волк наткнулся на старого знакомого. Деревянщика. Время преобразило его — крохотный зверёк сделался размером с пень.
— Ты эво'люциониро'вал? — Люпус задумчиво потирал висок. Пришелица из другого мира же благоразумно включила переводчик, в точности скопировав позу мистера-фуражки.
— Д-да, господин! Я д-долгое время ск-крывался в земле, а по-потом на месте укрытия вык-копали кислотное озеро. Я чуть не умер, з-зато теперь могу жить без вод-дорода! — зверёк потерся желтоватой корой с микроскопическими шипами о мужскую штанину, — Я ни-ничем не мог п-помочь, п-простите.
— Милашка, не расстраивайся! Наш добрый товарищ никогда не злился на тебя, правильно говорю? — Воробьева присела на корточки, пригладив жесткую кору, словно шерсть. Деревянщик зажужжал от удовольствия.