Он молчал некоторое время, а потом равнодушно повел плечом.
— Давай, я пока делом займусь — нашим ужином, а ты начинай.
— Это будет не сложно. Ты дочь придворного ученого, родилась на Побережье, в южных землях. Тридцати лет тебе еще нет, замуж тебя отдать не успели, а если и успели, то брак до твоего беспамятства был не столь долог — по виду детям жизнь тебе дарить не доводилось. Жила ты богато, недостатка в еде не знала, это могу сказать по твоим крепким суставам и зубам. Дар к языкам позволил тебе учиться легко и быстро — по ровной спине и выносливости нельзя сказать, что ты корпела над книгами днями и ночами. А когда пришли цатты, родители твои и ты бежали, да по дороге случилось какое-то несчастье. Или разбойники напали, или враги нагнали, или лошади от волков понесли. Ты расшиблась от падения, или удар был силен настолько, вышиб все. Потом потерялась, выживала, дорога завела тебя в Неук.
— Меня лекарь спас, наш Соммнианс, — я с теплотой на душе вспомнила о нем, — долго одна бы не протянула. Вот бы меня кто-то искал из родных. Отец или братья…
— Скорее всего братьев у тебя нет. Никто не стал бы давать образование женщине в семье, если есть сын и наследник.
— А, может, меня ищет мой жених? Какой-нибудь лорд южных земель, — вздохнув нарочито громко я мечтательно заулыбалась, пытаясь скрыть подступившую грусть.
Никогда, конечно, меня такие фантазии не посещали, о женихах. А вот о том, что меня может искать моя семья, да. Иногда даже чудилось — вот-вот в Неук с очередными прибывшими, даже случайно совсем, вдруг придет кто-то, и узнает меня. Вот уже несколько лет отец и мать ведут поиски! И братья мои, а в воображении их много, защитники, путешествуют по разным землям, воюют и ищут меня — то в тылу, то в битвах.
Наверное, Аверс посмотрел на меня сейчас, как на глупую девочку, ну и пусть. Оружейник больше своего рассказа не продолжал, и я поняла, что настала моя очередь. Мы разделили часть снеди, отпили по глотку из фляги, и я осторожно сказала:
— Вот так у огня, у камина в уютном доме, ты будешь сидеть потом, чрез четверть века. Ты будешь вспоминать день, когда жизнь казалась тебе конченой, и удивляться превратностям судьбы. Ты видел годы мира и годы войны, ты пережил такие перемены, которые не каждому выпадают в жизни, и ты счастлив. У тебя есть ученики, у тебя есть наследие, большой дом, семья, признание.
Лицо Аверса ничего не выражало.
— Ты устал от дороги, оттого твои мысли сейчас так не веселы. Поверь, стоит нам обосноваться где-то отдохнуть, дать возможность вернуться к любимому делу, как ты вновь оживешь. Я же помню тебя, каким ты был еще летом.
— Мне эту войну не пережить. Я потерял семью, потерял последнее пристанище, а теперь не будет и свободы от захватчиков.
— Ох, если хочешь себя пожалеть, то лучше давай спать.
При этих словах, я улыбнулась своему спутнику и коснулась его плеча рукой. Мне было жаль его, и одновременно с этим — нет. Его дух был сильнее, чем эта слабость отчаянья от усталости.
— Ты спи, а я посторожу.
— Никто нас здесь не тронет.
Глава пятая
Шум ворвался сразу. Звук копыт, голоса, отдающие приказы, звон сбруи. Аверс тоже подскочил со своего места, и, кинулся к двери. Большой отряд занимал замковый двор, а несколько небольших двинулись в стороны конюшен и мастерских, как раз в нашу сторону. Я никогда не слышала речи цаттов, мне доводилось лишь переводить письма, которые доставляли коменданту, и я была удивлена, что хорошо понимаю слова на слух, даже быстрый говор. Страха не было. Сейчас враги двигались к нам, но я не испытывала того, что пережила у перевала, в горах.
— Мы семья, — быстро заговорил Аверс, — едем к родным на север, ни о чем не знаем, ничего не понимаем…
Он кинулся к маленькой лохани у окна, в которую натекла вода с прошлых дождей, зачерпнул земли с пола, и сыпанул в нее. Затем ухнул всю жижу в сумку с тряпками и картами. Быстро вернулся к двери. Открыл ее раньше, чем подошли цатты, и удивленно охнул.
На дворе уже было светло, ранее утро, холодный туман, изморозь на рыхлой земле. Шаги пришлых настолько различимы, что я уловила, как они остановились на миг, а потом ускорились. Оружейник попятился спиной, выставив безоружные руки вперед.
— Сколько вас? — прозвучал голос с акцентом на нашем языке.
— Двое, я и дочка моя.