Миранде исполнилось тогда сорок три года. Он был генерал — лейтенантом французской армии, командовал армией в шестьдесят тысяч человек, выиграл несколько крупных сражений, несколько проиграл. Ну что ж! Военное счастье изменчиво! Конечно, его могли несправедливо осудить, но ведь основания для этого не было. Следовало пойти на риск, что для него, почти всегда рисковавшего жизнью, вовсе не было ни новым, ни необычным. Игра стоила свеч, ибо французская революция, провозгласившая своим лозунгом: «Свободу, равенство и братство», могла и должна была помочь испанским колониям сбросить цепи рабства…
Появление Миранды в Париже вызвало против него ярые выступления якобинцев в Конвенте и в печати. Марат, Дантон, Робеспьер и их друзья открыто обвиняли креола в том, что он вместе с Дюмурье участвовал в заговоре против республики. Они считали, что Миранда — друг Питта и Екатерины II, смертельных врагов революции, что он авантюрист и шпион, что именно он повинен в разгроме Северной армии. «Арестуйте Миранду, этого врага народа, и предайте его немедленно суду революционного трибунала!» — требовали якобинцы с трибуны Конвента, в своих газетах и листках. Но Миранда был для якобинцев всего лишь поводом, в действительности же, нападая на него, они пытались подорвать влияние его друзей и покровителей-жирондистов. Ведь Миранда был другом жирондиста Бриссо, ему доверяло жирондистское правительство. Если бы трибунал признал Миранду виновным в предательстве, можно было бы тогда обвинить в предательстве и вождей Жиронды. Жирондисты, в свою очередь, не оставались в долгу перед якобинцами — они, в свою очередь, обвиняли Дантона и Робеспьера в покровительстве предателю Дюмурье. Но Миранда, правая рука Дюмурье и к тому же иностранец, был более уязвим для нападок якобинцев, чем вожди последних, для обвинений жирондистов.
27 марта, за день до возвращения Миранды в Париж, Конвент постановил арестовать его. Каракасец явился в Конвент и потребовал дать ему возможность выступить и представить объяснения. Его не слушают, но и не арестовывают. Он настаивает, пишет письма председателю Конвента, в газеты, опровергая выдвинутые против него обвинения, призывая немедленно арестовать Дюмурье, изменника и предателя.
Наконец 8 апреля Миранду вызывают для дачи показаний на объединенное заседание Военного комитета и Комитета безопасности Конвента. Члены комитетов с пристрастием допрашивают креола. Миранда с достоинством подробно отвечает на все вопросы. Его солдаты храбро сражались против врага, но последний обладал огромным перевесом, отступление стало неизбежным. Главной же причиной поражений было предательство главнокомандующего генерала Дюмурье.
В защиту Миранды выступил Бриссо. Миранда, сказал вождь жирондистов, храбро сражался, его поведение было безупречным, никаких доказательств тому, что он состоял вместе с Дюмурье в заговоре против республики, нет. К тому же, сообщает Бриссо, предатель Дюмурье перебежал к противнику, в то время как Миранда явился в Париж, чтобы защитить перед избранниками народа свою честь революционера и республиканца
Три дня длился допрос Миранды. Члены комитетов единодушно признали, что обвинение против него необоснованно, и постановили передать протоколы его допроса Конвенту.
12 апреля протоколы зачитываются в Конвенте. Якобинцы неоднократно прерывают чтение, требуя передать дело Миранды в революционный трибунал… Напрасно Петион просит членов Конвента ознакомиться с протоколами, из которых следует полная невиновность Миранды. Якобинцы настаивают, чтобы постановление Конвента ‚ об аресте Миранды от 27 марта было немедленно приведено в исполнение, а дело его передано революционному трибуналу. Якобинец Бентаболь, обращаясь к жирондистам — друзьям Миранды, говорит: «Вам нечего опасаться. Если Миранда невиновен, трибунал его оправдает, если виновен — преступник не уйдет от наказания». После бурных дебатов большинство членов Конвента постановляет подвергнуть Миранду аресту, а дело его передать в ревтрибунал.
Ревтрибунал! Он был создан Конвентом 10 марта, в день восстания в Вандее, «для расследования всяких контрреволюционных замыслов, всяких покушений на свободу, равенство, единство и неразрывность республики, на внутреннюю и внешнюю безопасность государства, всяких заговоров, клонящихся к восстановлению королевской власти». Хотя он и находится в этот момент под влиянием жирондистов, но разве можно надеяться, что во взвинченной обстановке шпиономании и контрреволюционных заговоров его члены способны на беспристрастное обсуждение дела Миранды, способны вынести справедливый приговор? Миранда в глазах якобинцев — предатель, и их влияние на массы растет не по дням, а по часам. Если судьи вынесут Миранде оправдательный приговор, то им не избежать, в свою очередь, обвинений со стороны якобинцев в сговоре с предателями. Когда судьи выносят приговор, они думают не только о судьбе обвиняемого, но и о своей собственной судьбе.