- Да что ты плетешь то! - заорал кузнец двигаясь на невоцерковленную семью, - Софа же тебе раз двадцать спину лечила! Гляди не померла и душу не отдавала! Пришибить бы вас! Антоний, ну бога ради, отвернись, а? Мы быстро! Сейчас раз их! И все! Ты даже не поймешь, что произошло!
Я отрицательно покачал головой, размышляя о наказании… Мне не понравилось, что сумасшедшая женщина так отозвалась о Софе, которая ей много раз помогала… Я наблюдал за толпой. Если не дам разрешения они спалят их дом, и принадлежность деревенских к пожару я не докажу… Если накажу своей властью - им будет мало…
- Ну и что? Подумаешь, помогла! Она так грехи свои замаливает! - не унималась бесноватая, продолжая обвинять Софу во всех грехах, - Сколько поди народу извела и напривораживала!
Я не мог больше контролировать толпу. Нужно было ее чем-то занять и отвлечь… Господи, прости!
- Приковать мужа к столбу! - приказал я, а его тут же схватили деревенские и потащили, - Наказать плетью! Да посильнее!
Женщина завизжала, пытаясь отбить сына, но ее тут же скрутили и оттолкали к дому.
- Ты не имеешь права! Без суда! Да какой ты святой! Шарлатан! Да я на тебя епископу пожалуюсь! - орала мне в лицо женщина. Я сохранял спокойное выражение лица, глядя как багровеет ее. Несостоявшаяся “бабка” выпучила глаза и зашипела. - И на ведьму твою донос напишу в обитель! Скажу, что людей болезнями мучает и семьи рушит! Детей убивает и Сатане отдает! И свидетельствовать буду! Готова богом поклясться!
- И ее приковать! - крикнул я, понимая, что если сумасшедшая и фанатики встретятся - добра не жди. Я подождал пока деревенские оттащат и женщину, чтобы приковать к другой стороне столба, и тут же зашептал испуганной ведьме. - Главное, не вреди, слышишь? И я никому не посмею тебя тронуть. Обещаю. Как Сэна?
- Спит, - дрожащим шепотом ответила Софа, сминая тонкими пальцами мою рясу, - Антоний, нельзя ее здесь оставлять! Она слаба! Ее бы ко мне…
Я посмотрел на умоляющую Софу, на ее лице играл луч закатного солнца… Мне пора в обитель, я и так задержался дольше, чем планировал...Но и Софу я бросит я тоже не мог..
- Кузнец! - позвал я огромного мужчину, который только что застегнул оковы на руках орущей женщины. - Ты остаешься за старшего в деревне, пока я не вернусь! Помоги Софе доставить Сэну к ней. Возьми столько людей, сколько нужно! Все, что тебе понадобится - будет оплачено орденом!
Кузнец кивнул, принимая мой приказ и стал разминать руки, кивком показывая на прикованных. Женщина по прежнему проклинала нас с Софой, грозя тем, что мы будем гореть сначала на костре, а потом и в аду.
- Этих двоих наказать вверенной тебе мной властью, - вынес приговор я, понимая, что если деревенские убьют их - это будет их грех, - Все понятно?
- Да, святой, - почти стройным хором ответила мне толпа деревенских. Я, поцеловав Софу в лоб и благословляя на путь до дома, вскочил на лошадь и бросил крайний взгляд на рыжую ведьму. Впереди меня ждала дорога в обитель.
Добрался я туда уже почти ночью. Было темно, но по моему настоянию кто-то оставался дежурным, и на первом этаже святой церкви виднелась горящая свеча. Краем глаза я заметил движение на углу собора, и мне на встречу вышел старый Мораис.
- Тебя снова выгнали, старик? - устало произнес я, хмуря брови и готовясь снова заступиться за беспомощного старика. Честно говоря, уже подумывая о сожжении ради примера, как не нужно относиться к старым, нищим и обездоленным, - Скажи мне, кто это был, Мораис.
- Твоими молитвами, святой! Я просто молился, и сейчас иду в к себе в теплую келью. Там меня ждет теплый и вкусный ужин, - расплылся в улыбке старик, подходя ко мне и беря лошадь под уздцы, - А что тебе понадобилось ночью в обители, святой? Не спится тебе, или мысли какие тревожат? Ты все можешь рассказать старому Мораису. Он всегда выслушает тебя и поможет, что в его силах сделать.
Мы завели лошадь в конюшню, а я прислонившись спиной к прохладным воротам устало растер лицо.
- Я запутался, Мораис, - грустно усмехнулся я, вспоминая о своих проблемах и долге перед Господом, - Ты ведь уже знаешь, что произошло с Альвевой? Слухи быстро расползаются по миру.
Старец кивнул, а я покачал головой, поджимая губы. Являются ли сплетни грехом сквернословия? Разумеется! Но почему-то этот грех смог проникнуть даже в храм господа нашего.
- Она же не виновата, с одной стороны, - начал я исповедь, пытаясь принять истинно верное решение, - Она всего лишь прочла трактаты одного из служителей, что ради наживы сочиняли гнусные сказки. Видишь ли, Мораис, есть большая разница, между идиотизмом, фанатичностью и истинной верой… А у меня такое ощущение, что последнее никого не интересует… И сколько бы я не бился, у меня такое чувство, что не хватает чего-то важного, какого-то звена, ключевого ответа. Как могут быть связаны эти три вещи, что я вижу в обители, что видишь ты? Знаю, я что-то упустил. Оно есть, но я не могу найти… И в такие моменты мне кажется, что Бог больше не ведет меня, не разговаривает со мной…
- А как давно ты сам разговаривал с ним? - внезапно с улыбкой произнес старик, а я посмотрел на него непонимающе. Мне почему-то стало очень неловко, - Когда ты в последний раз молился, святой? Искренне, от всего сердца? Когда разговаривал по душам и просил у него помощи? Вот старый Мораис всегда разговаривает с богом, особенно ночью, когда никто не мешает старику. Идет вон в ту часовенку и молится, возле статуи архангела Михаила. И мне отвечают ангелы. Старый Мораис часто слышит смех ангелов, и считает это хорошим знаком! Поговори, попроси помощи и прислушайся к ответу, что скажет тебе архангел. Сходи, святой, а старый Мораис пойдет спать.
Старик похлопал меня по плечу и направился в обитель, оставляя в полной задумчивости. Я смотрел в след уходящему старцу и никак не мог поймать мысль, что вертелась у меня в голове. Странно… Кажется, что я вот-вот ее поймаю, но она тут же ускользает от меня… Может и вправду старый Мораис прав… Старый Мораис… Старый...
- Мораис, - окликнул я старца, перед тем, как ему скрыться за поворотом, тот обернулся - А сколько же тебе лет?
- Я - стар, святой… Очень стар… - отозвался Мораис, а на его лице расцвела теплая улыбка с оттенком сожаления. - Только вера в господа и его благословение дарует мне силы еще ходить по земле. Но, чувствую, скоро приберут меня. Давно пора бы. Да, Антоний, перенеси казнь. Проведи ее после обеда.
Старик развернулся и продолжил свой путь, а я стоял еще в большем недоумении от того, что сейчас услышал.
- Почему? - успел я крикнуть, старцу, прежде чем он скрылся в тени святых стен, - Почему не утром?
- Так ведь дождь будет, святой! Хворост не возьмется, - привел доводы Мораис, снова останавливаясь, и добавил, - Я же говорю, что я стар, вот и суставы ломит на погоду…
Старец скрылся в тени обители, а я услышал скрип тяжелой двери церкви. Может, старец прав? И мне действительно нужно попросить помощь? Я направился в часовню. Если Мораис шел оттуда, значит она открыта.
Глава четырнадцатая.
Я зашел в часовню. Огарок маленькой свечи немного рассеивал тьму, играя на статуях красивыми бликами. Шаг… Скрип половиц в абсолютной, благоговейной тишине. Архангелы смотрели на меня с молчаливым укором, ожидая раскаяния. Я отыскал глазами статую Михаила и медленно направился к ней. Старый Мораис сказал молиться, и они ответят… Я начал молиться, вопрошая и каясь, прося прощения и умоляя дать знак, что я верном пути. Старые гвозди больно впивались в колени, но я продолжал молиться. В голове снова зашумело.
- Веришь ли ты в то, что делаешь?, - говорил мне мужчина из видения моего далекого прошлого. Его лицо было знакомым.Но я не помнил его имени. Я кивнул, подтверждая его слова. - Так и они верят.
Мужчина указал рукой на привязанных к столбам инквизиторам, к которым стаскивали охапки хвороста. Я осудил их на смерть, за неповиновение моим указаниям. Они позволили себе слишком многое. Фанатики, толкующие священное писание и мои указы не как нужно, а как вздумается вот-вот предстанут перед господом. Я был не жестоким, но справедливым. И все, что я мог сделать для семей, пострадавших от произвола инквизиции - забрать осиротевших детей на воспитание в орден. Я и подумать не мог, что они сами дойдут до такого самоуправства.