— Они могут спрогнозировать только свою прибыль, — ответил тот и взял в руки бокал. Добавил:
— Давай выпьем за твою удачу.
— И за твою, — оживленно ответила собеседница, блеснув взглядом.
Выпили. Помолчали. Глядели в горизонт моря. Вдыхали благоухание наступающей июльской ночи. Рассматривали огоньки появившихся светлячков, летающих в глубине кустов и между деревьями, как крохотные маяки пылающей дикой основы природы. Тихо откатывалась еле приметная волна, глухо шепча миллионами лет. Сладкое безумие покоя проникло в душу. Появились первые звезды. Огонь заката еле приметно ещё прорывался сквозь горизонт.
— Да, — сказала она. — Ты прав. Горячие деньги это проблема…
— А может, все же возьмете прогноз ситуации в мире на шесть утра? — спросил вновь появившийся иранец, сосредоточенно выставивший перед собой распечатку с текстом. — Вам скидка пять процентов.
— Послушайте, а если прогнозы не сбудутся? — спросил потенциальный покупатель политического гороскопа. — Вы вернете деньги?
— Ммм… Это нужно уточнить у редактора, — неуверенно выговорил газетчик. Добавил: — Наши прогнозы только сбываются. Не было ни одного случая, чтобы прогноз не сбылся.
— А давно вы занимаетесь политическим прогнозированием?
— С сегодняшнего дня. Вы первый клиент!
Мужчина невозмутимо посмотрел в глаза распространителю новостей. Спокойно сказал:
— Это радует. Не хочу прерывать вашу удачливую полосу. Приносите только новости, а прогнозы оставьте у себя.
Газетчик скрылся в ночи.
Вдалеке снова трубно завыл призывную песню одинокий кашалот.
— Послушай, а как ты относишься к снам? — спросила она и, прищурившись, стала смотреть сиреневым взглядом ему в глаза.
— К снам? А никак, — ответил собеседник. Добавил: — Мне один раз приснился сон. Я в нем видел свою смерть. И ты знаешь, совсем спокойная это штука, я даже с ностальгией вспоминаю этот сон. Но это сон. К сожалению. Смерть была очень романтична. Очень. Больше мне ничего не снится.
— А мне приснился ты. Прошлой ночью. Ты не веришь?
— Да чего уж там, верю.
— В том сне мы с тобой погибаем.
Он поставил бокал на стол и стал смотреть на юную ведунью. Спросил:
— Ну и как у нас все прошло? Надеюсь без проблем?
— Да как тебе сказать. Были некоторые проблемы. Технического характера.
Взяла бокал и стала пить вино. Молчала. Сказала:
— Мы утонули.
— Да, кстати, — сказал мужчина, — не желаешь искупаться? Ты посмотри, какой дивный вечер! Да нет, уже почти ночь… — Стал смотреть на море. Добавил: — Вот она, Вечность. Прямо перед нами. Пойдем?
Он пристально стал смотреть собеседнице в глаза.
— Я люблю море ночью, — спокойно ответила она. — А ты не боишься медуз? В это время они кусаются.
— Я боюсь себя. Вот это и есть самое страшное. Ты в купальнике?
Она молча смотрела на него. Прошептала:
— Ты правда собираешься в море?
Он спокойно улыбнулся и ответил:
— Неужели ты настолько веришь снам? Неужели ты думаешь, что можно что-то узнать про будущее? Но даже если и есть возможность о чем–то догадаться, то изменить все равно ничего нельзя. Будущее, как и прошлое, уже есть. Это же так просто. Если прошлое неменяемо, то это всем понятно просто потому, что его помнят. Будущее просто никто не помнит, вот и вся разница между ними. Мы скользим по Времени как по проложенной автотрассе, со своими поворотами, заправочными станциями, мотелями, ресторанами, красивыми или не очень пейзажами, попутчиками и со всем остальным. Один нюанс — мы не можем остановиться, мы не можем повернуть назад, наш автомобиль на автопилоте, и видим дорогу только когда она уже позади. Мы не можем ехать не по трассе, а перестроить ее — тем более. Вот и все. Думать о том, что на этом пути можно что–то изменить, наивно и глупо. Единственное, что держит людей на этой трассе, это мираж, который своими огнями манит вперед. Его еще называют надежда. Надежда желаний. Но не все поддаются на эту дьявольскую уловку. Их мало, но они есть. И вот они то и сходят с трассы, а куда — неведомо.
— Послушай, — прошелестела она, — а ты не хочешь меня поцеловать?
В глубине ночной бездны моря снова запел песню любви кашалот. Звездная Большая Медведица нависла серебристыми огнями над атоллом, отражая покой и Бесконечность. Ночь плыла неторопливой волной, переливаясь сиянием светлячков, живущих своей, ночной жизнью. Время стояло. Где–то там, за далеким горизонтом, что–то делили новейшие технологии цивилизации, определенные конкретными людьми, а поэтому вовсе и не технологии, а отдельные души людей, у которых свои, непонятные остальным цели. Мир падал, но только для того, чтобы вновь подняться. Ночь плыла… Ночь плыла… Ночь плыла…