Мы вышли к дороге, обозначенной только двумя следами от автомобильных колёс. Она была столь же заросшей и запустелой, как и погост. Машина, на которой мы сюда приехали, стояла на том же месте, где мы её оставили и откуда отправились к «объекту».
Шофёр ожидал нас. «Никого не видел», – тихо сказал он Игорю. Тот, наверное, просил его не терять внимания, то есть – быть настороже. Просил, не посвящая в эту мелочь меня… Мы отдали чаевые мужикам, тут же отошедшим прочь, расписались в бумаге, которую при нас, уже в машине, составил смотритель, высадили его неподалёку от посёлка, и на этом всё, что касалось нашей операции на кладбище, заканчивалось. «Только то и требовалось, чтобы приехать; а вышло, кажется, просто славно», – думал я, глядя на Игоря, ехавшего на переднем сиденье, рядом с водителем.
Тот неожиданно чего-то засуетился. Машина стала на обочине перед выездом на транзитную магистраль. Её проезжую часть теперь покрывал сносный асфальт, и она была значительно шире той, которую я когда-то знал. Движение на ней было оживлённым.
– Могу помочь, – сказал Игорь и, открыв дверцу, начал выбираться наружу.
Привычным движением шофёр готовился открывать капот. Что-то в его манере смущало меня. Дурное предчувствие тут же подтвердилось. Сквозь шум от едущих автомобилей я услышал едва различимый хлопок выстрела, и в унисон ему бьющий скрежет по корпусу машины. Удар пришёлся в стойку, где промаячил Игорь. Других выстрелов не последовало. Этому что-то, вероятно, помешало.
– Пустяки, – сказал мне Игорь, быстро возвратясь на сиденье и закрывая дверцу. – Доедем. А ты, – он обращался к водителю, – не дури больше. Трогай! И жми на газ!
Машина выехала на трассу.
– Слушай внимательно. – Игорь опять заговорил с шофёром. – Как соучастнику, то есть наводчику, тебе неприятности не нужны. Так? Нам – тоже. Высадишь возле гостиницы, где брал. Возил не нас. Понял?..
Водила молча кивнул.
Когда автомобиль затормозил, Игорь обернулся ко мне:
– На всякий случай запиши номер.
За исключением того обстрела наше возвращение с рудника, а затем и из провинции прошло гладко. В аэропорту мы расстались. Тубус Игорь взял с собой, сказав, что с картиной поработает.
Через неделю он позвонил.
– Готово, – сказал он, диктуя свой домашний адрес, который был новым и незнакомым для меня, – Игорь часто менял места своего проживания. – Приезжай. Поразмыслим, какому фонду лучше передать.
– Я скоро. Только будь на месте, – сказал я ему. – Ты один?
– Уже давно… – По тону ответа я понял, что Игорь слегка пеняет мне, поскольку о своём полном и уже достаточно давнем бессемейном одиночестве он говорил мне и раньше, а в очередной и последний раз – когда мы возвращались по домам с вырытым из земли холстом. Я молча принял это его раздражение, как вдруг услышал в трубке другие звуки. Это были, кажется, голоса. И что-то ещё.
– Сейчас открою, – говорил он кому-то, не отнимая трубки от уха.
Рядом с ним раздался неясный шум, затем что-то упало, треснуло, бухнуло.
– Игорь! – Я закричал, предчувствуя непоправимое.
– Ле, это я. Здесь неприятности… В квартире… – Проговорив это, он слегка прохрипел, и было слышно, как выроненная из руки трубка раза три ударилась о что-то твёрдое. Она, очевидно, болталась на шнуре у стены. В неотключённой сети монотонно запульсировали ноты зуммера…
Когда, приехав на такси, я разыскал нужный дом, то, подойдя к квартире на этажной площадке, обнаружил, что дверь в неё сбита с петель и, брошенная, валяется в проёме. Никого поблизости видно не было. Игорь лежал на коридорном коврике лицом вниз, головой к двери. Над ним от полочки с телефонным аппаратом провисала трубка, всё ещё издававшая отмеренные звуковые сигналы.
По коврику из-под тела растекалось пятно крови. Игорь потерял сознание, но был жив.
Я лихорадочно набирал номера неотложной медпомощи и милиции, пытался как можно чётче излагать им причину вызовов, но это плохо мне удавалось, я сбивался, путался. В ожидании прибытия служб я пробовал водой из-под крана смочить Игорю голову, приподняв её и подложив под неё снятый с вешалки его шарф.