– Какой еще наряд? – обернулась к нему Маруся, вопрошая.
– Как знать, может пока я на работе, ты к любовнику? – лихо выдал свою версию муж, демонически прикрывая глаза.
– Конечно, многодетной беременной женщине, уставшей после работы, остается только к любовнику отправится…, – сострила она, сердясь.
Подхлестнувшись ответом, мнительный Владислав, извечно подозревающий свою жену в изменах, сосредоточенным взором обсмотрел Маруську, начиная от корней волос и до самых пят, высматривая любой компромат, свидетельствующий о том…
– Ну-ка, ну-ка…, а это что у тебя? – зацепился он за улику, и внезапно поддавшись к Марусе, стиснув ей плечи, больно поддернул за ее правую мочку: – откуда у тебя эти серьги, любовник подарил? – предъявил он обвинение, терзаясь болезненным чувством.
– Ты что, обезумел?! – отпихнула она от себя мужа, испугавшись – эти серьги я сколько лет ношу, бабушкин подарок!
– У…, – произнес он, как ни в чем не бывало. провалившись в догадках, – так уж и быть, верю тебе…
– Ты не выспался сегодня что ли? – примитивно намекая на его «недалекость».
– Нормально спал, – не понял он суть вопроса.
– Тогда не надо ко мне так бесцеремонно подлетать…
– Так я скучаю по тебе… Целыми сутками работаю, а ты уж который день пренебрегаешь меня! – стушевался он.
Марусе не хотелось придавать значения его индивидуальным желаниям. С недавних пор, да ненароком, она отторгала от себя мужа, как какой-то больной орган.
– А на городской площади елку нарядили, давай съездим с детьми, посмотрим? – любезно предложил Влад.
– Некогда. Дел много.
– Ты завтра выходная?
– Выходная.
– Предлагаю затопить баню, попариться нам вдвоем!
– Не получится!
– А что мешает?
– Во-первых, я беременна. Мне нельзя. А во-вторых, сделай прогнившую доску! – напомнила ему Маруся о своей просьбе.
– О нет! Потом сделаю, как будет время. Давай посмотрим вместе какой-нибудь фильм.
– Смотри сам!
– Мне с тобой хочется! Я и так тебя не вижу, работаю, как проклятый!
– Работай! – обдала она его сокрушительным взглядом. – Все работают, потому что осознают, что своих детей надо кормить и растить, – обрушилась она в довершении, негодуя.
– Все… не продолжай! Сегодня, ты спишь тут, в нашей спальне, – преподнес он ей свой приговор.
Маруся апатично отвернулась, продолжая прикидывать, во что она могла бы влезть…
– Я не понял сейчас, что не отвечаешь мне? – грубовато спросил Владислав.
– Успокойся, приду!
– Сразу так! – удовлетворился он ответом, – я работать поехал! – доложил он, убираясь из комнаты.
Остановившись на единственном варианте, Маруся выбрала свободное покроя полушерстяное платье, складывая обратно остальные вещи, прикрывая створки шкафа. Солнце вышло из окружения седых туч, засветило свободой и миром, ласково ослепив Маруськины глаза.
– Маруся, – разорвался за дверью громовой голос Влада.
– Маруся… – Маруся! – передернуло ее. «Она то уж подумала, что он уехал работать…» – Маруся… – Маруся! – закоробило ей слух. «До чего же фальшиво он произносит ее имя!!!» Ей так захотелось, чтобы он тут же замолчал, в сию же секунду, а лучше, чтобы отныне не произносил ее имя вслух! «Это было невыносимо!» Раньше ее так не взвинчивал голосок Владислава…
– Что ты орешь? – раздраженно спросила она, подойдя к нему в коридорчике, сохраняя равновесие.
– Футболку мою не видела? Вот тут на веревке висела.
– Ты лишь для этого звал? – свела она черные брови на переносице.
– А что ты хочешь, чтобы я в грязной ехал работать?
Маруся безразлично на него посмотрела:
– Я ничего не хочу…. Наверное, Аринка сняла чистое белье и сложила в бабушкину комнату.
– Найди мне чистую футболку! В грязной я никак не могу ехать работать, – задохнувшись кричать, захрипела его глотка.
– Сейчас найду, – выдохнула тяжело Маруся, быстро найдя то, что нужно.
Влад переоделся и уехал, позволив своей жене почувствовать без него облегчение. На улице закрякали дикие утки, приземляясь у горизонта, где заканчивалась Маруськина земля ручьем, поле заброшенное и осиный лес кристальной красоты, перестав дрожать, забывался предзимнем сном.
25
Проступающая синь сквозь облака, сострадательно пропускала редкие солнечные лучи. Громко трещали на ветках сороки, споря наперебой между собой о чем-то. Кошки, гулящие сами по себе, приспосабливаясь, лавировали от двора к двору, прибиваясь к человеку, чтобы пережить предстоящую снежную зиму. Три подруженьки собрались в теплой горнице у Марты, за горячим чаем с конфетами.