– Эй, открывай! Впусти меня домой! – закричал Маруськин муж, обуревая от алкогольного отходняка.
Ему никто не открывал и не отвечал. Предутренняя тишина в летней вспышке озарилась лучами, направляя пламенный луч на его открытое лицо. Раззадоренный от того, что его бойкотируют, он заорал сильнее:
– Маруся, овца, открывай, твою козью морду!
Скумекав, что с ним в данную минуту разговаривают лишь птицы, щебечущие где-то в кустах, он оттащил свое бражное тело обратно в машину, где задремал на пару часиков.
В начале девятого в переговорный пункт вышла Маруся, передав ему через окно:
– Уходи, Влад! Хватит с меня!
– Вот ты значит, как? Отца твоих детей выгоняешь из дома? – заныл Влад. – У тебя завелся кто-то? Чебурашка с толстым кошельком? Ты же знаешь, я оборву ему яйца! – зажегся он снова, не замечая, как Маруся исчезла мельком из виду, оставляя его орать на улице. Осекшись, Владислав потушив порох в «карабине», забродив вокруг избы, «вдруг, где окно открыто?»
На кухне Маруся налила себе и детям чай. Сварила кашу и намазала хлеб с маслом. – Мои сладкие, давайте позавтракаем, – усадила она дочерей за стол, зная, что Сема любит по утрам поспать подольше.
– Мам, ты больше не впустишь папу? – спросила Сонечка, с ничего не выражающим детским лицом.
– Ему полезно просвежиться, – уклончиво ответила Маруська и поцеловала дочь.
– Мамочка, я тебя так люблю! – призналась Соня.
– И я тебя люблю!
– А меня? – подхватили по очереди Яна и Арина.
– Идите ко мне сюда, сладкие мои, обнимемся! Я вас всех, очень, очень люблю! – одарила она детей своей безграничной любовью.
– Мамочка, мамочка, дорогая! – вторили ей дети.
По окнам застучал Влад:
– Открой, пожалуйста, Маруся!
Ойкнули дети, затрусив от неожиданности, а Алмаз тут же не отступаясь, зарычал, вздыбив шерсть. Маруся с вечера забрала его в горницу, охранять их.
– Не бойтесь, я с вами, лисички мои, – приласкала она дочерей.
– Слышь, Маруся, я выпью чаю и поеду работать! – осаждал их Влад за окнами. – Обещаю, что никогда не буду заниматься ерундой и закопаю все ямы! Пожалей, Маруся, я подмерз в доску и мне уже звонили с работы. Ждут на линии! Впусти, пожалуйста!
Маруся пощадила и открыла ему дверь: – Пей чай и езжай работать! И если не закопаешь ямы, то ноги здесь твоей не будет отныне!
– Да… да. Обещаю. Поцелуй меня, Марусечка, так соскучился по тебе!
Маруся отвернулась от него.
– Ну скажи хотя бы, что ты любишь меня! – воззвал он к милосердию.
– Даже не надейся. Ты пришел выпить чаю. Вот пей чай и уматывай работать! – прохладно ответила Маруся. Столкнувшись с непреклонностью жены, Влад попил чай и рванул таксовать.
После обеда прискакала Марта, проведать свою подругу: – как ты тут? Что твой муж?
– Без него отлично! – ответила она, суховато на эмоции.
– Может тебе развестись с ним?
– Ой, Мартушка, не знаю как правильно, – ответила Маруська, будто затерялась в дремучем лесу. – Мне кажется я очень несчастна и, если разведусь, так на какие средства мне детей растить своих? Знаешь, как подумаю, что не смогу элементарно одежду купить им, обувь по сезону, так страх накатывает. А теперь к этому и урожай погиб. Остались зимовать без овощей и картошки, – искренне призналась она, с черными глазами, у которых и белки потемнели от мучительно притомившейся души.
– Не переживай, с моего огорода прокормимся, – с не увядавшим настроением отозвалась Марты.
– Спасибо.
– Забыла сказать тебе, – бросила радостно Марта, – Маша фотки прислала! – Они с Майклом отдыхают во Франции. Смотри! – передала она ей свой телефон.
– Умничка, обрела она свое счастье, как хотела! Пусть хоть у нее будет все благополучно! – взыграло Маруськино сердце живой радостью за Машу, – народит маленьких малышей.
– Написала, что пока не беременна, – дословно привела Марта, с несколько досадливыми нотками.
– С божьим благословением родит, – не сомневалась Маруся, подумав о своей мрачной жизни.
– Не слышала новость?
– Какую? – взглянула она внимательно на Марту, будто приготовилась услышать плохое.
– Вулкан Эльбрус может проснуться в любую минуту.
– Знакомая ситуация, я-то живу, как на вулкане и на котлованах.