Утро белесое, встало и полетело густыми скорбными облаками. Тяжелыми, тревожными. Вороны загудели, завели треп между собой, гаркая на ветках. Одинокое чучело сторожило изрешеченный Маруськин огород, поворачиваясь от ветра то в направлении ручья, то к дороге. Алмаз поел и забрался обратно в будку, свернувшись поудобнее, от ледяного ветра подальше. Проводив дочерей, Маруся захлопотала на кухне. К двенадцати проснулся Влад, с прогоркшим запахом из-за рта и глазами заплывшими. Не успел он умыться, как вздыбился на Марусю спросив про завтрак:
– Ты вчера меня обвела вокруг пальца, – огорошено прихватил ее за руку, удерживая отчаянно крепко. – Мы так не договаривались! – его глаза безрассудно косились на жену, вздымая бровь, рот бесновался, оттопыривая полные губы.
– Пусти меня, не надо меня трогать! Больно же! – встрепенулась Маруся, поджимая губы. И ее красивое лицо покрылось муторной тревогой.
– Буду трогать, имею право! – цепко держал ее Влад, действуя нахраписто.
– Ты пьяный был, – нашлась она что сказать.
– В таком случае, я буду сегодня трезв! – предъявил он ей, и убрав свою руку, посмотрел на нее жадным, ненасытным взглядом.
Маруся, отмалчиваясь, безразлично отвернулась к окну, где через стекло пронизывал холодный свет, потерла на руке защипавший на матовой коже красный подтек.
– Не слышу: – да, любимый, дорогой!
– Да, нелюбимый, недорогой, – дерзко изрекла она, побелевшими губами.
– Ты напрашиваешься, – пригрозил он ей. – Налей мне чаю и завтрак.
– На завтрак не заработал.
– Я устроюсь, как депозит отдадут.
– Жди ответа, как соловей лета!
– Думаешь кинули?
– Не могу знать, тебе виднее.
– Ну, если кинули, – лицо Влада вооружилось грозной печатью, – они не знают, с кем связались. – Убью их всех по очереди. А самый главный умолять меня будет о пощаде!
– Думаешь поможет или стоит побыстрее найти новую работу? Мне за газ заплатить не чем! – вернула его Маруська к обыденности.
– За газ? Разве не заплачено? Я тебе столько денег давал!
– Интересно, что ты называешь деньгами. А огород кто истребил?
– Соберусь сейчас и поеду за депозитом, – определился ее муж с планом на текущий день, – только пожрать дай!
– Конечно съезди, – поддержала его Маруся, и подав ему завтрак, ускользнула с кухни.
После того, как он уехал, Маруся подошла к окну: «Так живо кругом. Хмурый, моросящий день и Алмаз, что грустит в своей будке, высунув нос; и деревья, что качаются от ветра, срывая последние листья; и сын, что дергает ее сейчас за подол платья».
56
К вечеру вернулся подвыпивший Влад. На лице рисовалась деловитость и уверенность:
– Сказали послезавтра отдадут, надо будет позвонить им, – сообщил он Марусе. – Не думай, я не пьяный. Обмоюсь и буду ждать тебя!
– Обмойся, – ответила она потупившим голосом, уйдя укладывать детей.
– Мама, расскажи про репку, – попросила Соня, приготовившаяся ко сну.
– А Сема согласен. Про репку или про теремок?
– Репу, – выговорил сын.
– А Яна?
– Любую, и давайте поживее, я спать хочу! – не слишком вежливым тоном поторопила она их.
– … Слушайте. Посадил дед репку. Выросла репка большая пребольшая…
После сказки, рассказанной ею, дети заснули. Маруся потихоньку встала и прошла на выход, к своему палачу…
Следующим промозглым, туманным утром, Маруся, вместе Семой нагрянула к Марте. Пройдя заброшенный, на участке брата, обомшелый колодец с прикрытым люком, она поймала мысль о суициде. «Погибну и все тут. Завершится разом порочное испытание!»
– Денис дома? – приглушенно спросила Маруся, таясь от брата.
– Нет… Ты чего такая, все нормально? – спросила Марта, усмотрев в подруге с бледным без единой кровинки лицом, внутреннюю отчужденность.
– Насыпь в комнате для Семы игрушек побольше, он поиграет, – подошла к ее горлу сухость.
– Давай, пойдем Семочка, поиграешь в комнате, – отвела его Марта, рассыпав ему игрушки. – Так что с тобой?
– Я не знаю, конец мне, – сломленным голосом произнесла Маруся.
– Какой конец? Ты о чем?
– Не знаю, как жить дальше… Влад со своим интимом пристает ко мне. А я тяну до последнего, а потом иду как на плаху поганую. Представляешь, до чего не хочу, чтобы он до меня дотрагивался, что все тело мое болью противится.
– Может выпьем? – предложила Марта в намерении отвлечь подругу от невыносимых мыслей.
– Нет. Мне даже пить не хочется. Ничего не хочется…
– Он устроился на новую работу? – задорная Марта, заледенела в переживаниях, подрагивая красивыми волнительными бровями.