– Ты плачешь? – удивился Янь Уши, как будто это была совершенно непостижимая вещь. – Ты плачешь, вот так просто? Се Лин – всего лишь частица души. Его даже нельзя назвать человеком.
– Возможно, для тебя он не более, чем осколок души. Но для меня он был кем-то, кто когда-то существовал, – удрученно ответил Шэнь Цяо.
Янь Уши усмехнулся.
– Это из-за того, что он вернулся за тобой в том подземном городе?
Шэнь Цяо проигнорировал его.
По мнению Янь Уши, из всех его личностей Се Лин был самым слабым и наивным, и он меньше всего был похож на него. Кто же знал, что Шэнь Цяо больше всего понравится именно эта часть его души.
При мысли об этом на его лице появилось недовольное выражение:
– Ты такой слабый, как ты можешь говорить о том, чтобы стать моим противником в будущем или даже сразиться со мной? Если ты будешь продолжать так думать, то, скорее всего, никогда не сможешь достичь вершины в боевых искусствах.
Последовало долгое молчание. Шэнь Цяо внезапно сказал:
– Что глава секты Янь считает вершиной в боевых искусствах? Это мой учитель Ци Фэнгэ? Или Цуй Юван? Или даже Тао Хунцзин?
Каждый раз, когда он звал Се Лина, его голос был наполнен такой нежной любовью. Но теперь, когда они стояли лицом друг к другу, он назвал его главой секты Янь голосом, в котором вообще не было никаких чувств.
Янь Уши подавил неприятное ощущение внутри себя и холодно ответил:3
– Независимо от того, насколько высоки их навыки в боевых искусствах, пожалуй, они не смогли достичь вершины.
Если бы кто-то обычный сказал что-то подобное, можно было бы подумать, что он переоценил свои собственные способности. Но до того, как Янь Уши испытал отклонение ци, у него действительно было право, чтобы сказать такое, несмотря на то, что между его боевыми искусствами и ними существовала определенная разница.
– Верно. Дао – это путь, который никогда не заканчивается. Так что же можно считать вершиной? Хотя этому бедному даосу не хватает таланта, я знаю, что нет никакой связи между мягкосердечным характером и боевыми искусствами. У глава секты Янь свой собственный путь, а у меня свой. Не делай другим того, чего бы не сделал себе. Я оплакиваю старого друга, которого здесь больше нет. Какое это имеет отношение к тебе? Пожалуйста, прояви уважение.
Он знал его всего ничего, и виделись они довольно редко. Он даже не знал, почему Се Лина звали Се Лин, и все же он назвал его старым ушедшим другом?
Янь Уши горько рассмеялся про себя. И все же выражение его лица было холодным, как лед. Он продолжил нежным голосом:
– Хорошо, хорошо. Здесь нас только двое, и мы полагаемся друг на друга, чтобы выжить. Мы просто болтаем. Почему ты так злишься?
Вместо ответа Шэнь Цяо натянул на себя верхнюю одежду, чтобы прикрыть голову, таким образом выражая, что больше не намерен ничего обсуждать.
– ...
За всю ночь они не произнесли больше ни слова.
На следующий день Шэнь Цяо проснулся рано. К тому времени, как он пришел в себя, Янь Уши уже вернулся, после того, как умылся у ручья. Встретившись взглядом с Шэнь Цяо, он сказал, улыбаясь:
– А-Цяо, одолжи мне Шаньхэ Тунбэй.
Выражение его лица было теплым и нежным, в то время как настроение казалось хорошим. Как будто у него никогда и не было того неприятного настроения, которое было прошлой ночью.
– У меня заболел живот после вчерашней еды. Ты недостаточно хорошо сбрил птичьи перья, – сказал он осторожно.
– О? Это потому, что я понял, что лучше ощипывать птичьи перья вручную. На этот раз я не буду использовать твой меч, чтобы сбривать перья.
Шэнь Цяо все еще был обеспокоен.
– На кого ты собираешься охотиться? Почему бы не позволить мне сделать это вместо тебя?
В тот момент, когда он встал, тупая боль пронзила его ребра.
Янь Уши заметил, как он нахмурился. Он мягко сказал:
– Ты был ранен из-за меня. Я пойду. В любом случае, я не буду использовать твой меч для сбривания птичьих перьев.
Шэнь Цяо не поверил, что за короткий промежуток ночи глава секты Янь внезапно обрел сердце, исполненное благодарностью. Но поскольку его навыки еще не полностью восстановились, меч поможет ему защититься в случае опасности. После долгих раздумий он решил передать ему Шаньхэ Тунбэй.1
Янь Уши взял меч и направился к выходу. Перед уходом он свернул несколько листьев и наполнил их водой, чтобы помочь Шэнь Цяо умыться.
Было только начало весны. Прохладная вода, коснувшаяся его щек, сразу же прояснила его разум. Воздействие плодов нефритового цистанхе было поистине удивительным. Хотя рана на груди еще не полностью зажила, он понял, что после пробуждения чувствовал себя намного лучше. Даже боль, которая приходила с дыханием, несколько ослабла.
Он сел, скрестив ноги, чтобы помедитировать и с помощью ци залечить раны. Спустя довольно долгое время Янь Уши наконец вернулся.
– Ты спускался с горы? – удивленно спросил Шэнь Цяо.
– Я этого не делал. Я вышел, чтобы посмотреть, как обстоят дела. Если не произойдет ничего необычного, думаю, что мы сможем покинуть гору к вечеру.
Шэнь Цяо кивнул. Он заметил, что тот нес длинную ветку дерева, которая служила вертелом для двух рыб. Затем он спросил:
– Где ты нашел такую большую рыбу?
– Весной бывает много дождей. Конечно, рыба будет гораздо вкуснее воробьев.
Шэнь Цяо внезапно почувствовал, как в нем поднимается какое-то дурное предчувствие.
– Как ты их выпотрошил?
Янь Уши даже не поднял головы.
– Естественно, я использовал меч.16
– Я дал тебе Шаньхэ Тунбэй не для того, чтобы ты чистил им рыбу! – яростно закричал Шэнь Цяо.
Янь Уши вздохнул.
– А-Цяо, ты действительно неразумен. Ты сказал, что я не могу использовать его для бритья птичьих перьев, и я пообещал тебе, что не буду. Но теперь ты говоришь, что я не могу использовать его для чистки рыбы. В любом случае, разве ты в итоге не получишь половину этой рыбы? Или ты хочешь сказать, что теперь, когда твой меч пахнет рыбой, ты больше не сможешь использовать Сердце меча против своих противников?
У него было выражение, которое буквально говорило: «ты безосновательно создаешь проблемы, но, к счастью, я довольно терпим к тебе». Шэнь Цяо был так зол, что чуть не поднял ближайший камень и не швырнул в него.
Глава 77. Она проклинала его, надеясь, что возлюбленная расстанется с ним
Когда дело доходит до мастерских тканей, во всем уезде Тунгу не найти места известнее, чем лавка Хэ Цзи.
Это знали как и все проходимцы, так и владелица Хэ Цзи, Фан-нян.
Она была не очень стара – ей еще не исполнилось и тридцати. Тем не менее, она овдовела уже как десять лет назад. Когда она вышла замуж, не прошло и двух лет, как ее муж скончался от болезни. В то время Фан-нян была беременна его ребенком; свекровь чувствовала себя глубоко виноватой перед ней и дала ей деньги на открытие этой мастерской тканей.
Впоследствии, когда родители мужа скончались, их семейное имущество перешло к ее деверю. Жаль, однако, что он не был пригоден для ведения бизнеса и со временем все растратил. В то время как Фан-нян, напротив, продолжала упорно работать, и ее дело расцветало все больше. Она не только открыла лавку в уезде Тунгу, но и ее филиал был в уезде Лянцюань, столице Фэнчжоу. Но Фан-нян действительно любила свой родной уезд. Даже с имуществом в Лянцюань, она оставалась в Тунгу.
Сегодня Фан-нян встала с утра, чтобы осмотреть одну из своих лавок. Торговец лавки, узнав о приезде владелицы, поспешно вышел, чтобы поприветствовать ее.
Как раз в этот момент кто-то зашел к ним.
– Мне очень жаль, посетитель. Наша владелица пришла проверить счета, поэтому в данный момент мы не можем... – с улыбкой начал торговец.
Однако он успел сказать половину того, что собирался, как был поражен чертами лица и внушительным видом другого мужчины, больше не в состоянии продолжить.
Янь Уши нахмурился.
– Вы не ведете торговлю сегодня?
Фан-нян оттолкнула своего работника и ответила с ласковой улыбкой:
– Мы открыты и готовы поприветствовать гостя, с чего бы нам не вести торговлю? Мой работник повел себя неподобающе, позвольте извиниться перед вами от его имени, ланцзюнь. Могу я спросить, какую ткань ланцзюнь хотел бы приобрести? У нас есть готовая одежда разных фасонов, а если вы хотите взять ткань на заказ, то мы можем приготовить все – самое быстрое – за два дня.