– Мы поднимаемся на гору?
– С другой стороны есть храм, скрытый в самой горе. Он заброшен уже в течении многих лет.
– Ты, кажется, хорошо знаком с этим местом?
– После битвы с Цуй Юваном я ушел в уединение и практиковался здесь, в горах.
Шэнь Цяо больше не задавал вопросов. Он действительно очень устал – ранее ему пришлось сражаться изо всех сил против четырех человек. Помимо раненного Сяо Сэ, все они, Бай Жун, Баоюнь, Янь Шоу, были один сильнее другого. Учитывая состояние Шэнь Цяо, даже сердце меча не могло помочь ему уйти невредимым.
Янь Уши шел быстро, но очень устойчиво. Сквозь одежду Шэнь Цяо мог чувствовать теплоту его тела. Потеряв все силы, он даже не заметил, как заснул.
В следующий раз, когда он открыл глаза, его уже окружала не лесная роща, а окрестности храма.
В ветхом храме уже давно не горели благовония, нигде даже не было видно курильницы. Статуя Будды была покрыта слоем пыли и грязи, а голова разрушена. Однако место, на котором спал Шэнь Цяо, казалось прибранным, и под ним были тканевые занавески, сорванные с двух ближайших колонн. Хотя они также были довольно потрепанными, это было лучше, чем спать на холодных каменных плитах.
Хотя в этот раз он не получил никаких серьезных ран, внутренние травмы, полученные в бою против Сюэтина, усугубились, поэтому ранее он не мог бить в полную силу. Это стало одной из причин, по которой он не смог убить Янь Шоу. Впоследствии, когда появился Баоюнь, эта возможность была окончательно упущена.
Шэнь Цяо поддержал рукой потяжелевшую голову и тихо вздохнул.
Ледяные пальцы коснулись его кожи. Шэнь Цяо был не готов и слегка вздрогнул от неожиданности.
– О чем вздыхаешь? – Янь Уши сидел рядом, держа в другой руке шелковую ткань и наблюдая за ним.
Шэнь Цяо прищурился, внимательно изучая ткань. Конечно, это был фрагмент Стратегии Алого Яна, отобранный у Чэнь Гуна в тот день.
Он собирался что-то сказать, как Янь Уши вдруг взмахнул рукой, и шелковая ткань полетела прямо в огонь. В одно мгновенье пламя поглотило ее.
– ...
Янь Уши обернулся и увидел выражение лица Шэнь Цяо. Не дожидаясь, пока ему начнут задавать вопросы, он сказал:
– Я уже запомнил содержание. Какой смысл ее хранить?
– В крайнем случае ты мог бы передать шелковую ткань секте Хэхуань, чтобы они позволили тебе уйти. Неужели ты даже не пытаешься оставить себе путь для отступления?
– Даже если бы я отдал им шелковую ткань, ты думаешь, они бы поверили, что это настоящий фрагмент?
Шэнь Цяо молча нахмурился.
– В прошлом у секты Солнца и Луны была секретная техника, о которой, я уверен, ты даже не слышал, – усмехнулся Янь Уши. – Проще говоря, это искусство очарования, доведенное до предельного совершенства. С его помощью можно контролировать психическое состояние других людей и заставлять их неосознанно говорить только правду. Если говорить обо мне, то я бы предпочел использовать этот метод для получения информации, которую хочу услышать, а не верить в слова, написанные на куске шелка.
– В таком случае, Янь Шоу и остальные хотят воспользоваться ослаблением твоей основы совершенствования, чтобы привести в секту Хэхуань и заставить рассказать содержимое фрагмента.
– Верно. Моя ценность для них заключается не в получении моего трупа, а в содержании Стратегии Алого Яна и месте главы секты. Получив меня в свои руки, они, естественно, легко смогут контролировать Хуаньюэ.
Все было так, как думал Шэнь Цяо. Янь Уши прочитал утерянный фрагмент Стратегии Алого Яна, а это значит, что он получил уже три из пяти существующих томов. Особенно значительным был тот, который они получили в подземных руинах Жоцяна, ведь в нем были записаны улучшения и дополнения к технике «Фундаментальные записи Феникса-цилиня». Юань Сюсю и Сан Цзинсин также практикуют «Фундаментальные записи Феникса-цилиня», поэтому, естественно, понимают последствия изъяна демонического ядра. Каждый день, в котором изъян демонического ядра не был исправлен, был еще одним днем, когда они не могли развить «Фундаментальные записи Феникса-цилиня» до совершенства. В результате они хотят узнать содержание этого тома больше, чем кто-либо другой.
Если бы это был Янь Уши из прошлого, такой непринужденный и намного превосходящий остальных, одна его личность заставила бы их слишком бояться последствий любых опрометчивых действий против него. Но нынешний Янь Уши только что вернулся с края жизни и смерти после того, как пять великих мастеров совершили покушение на его жизнь, и его боевые искусства не так хороши, как раньше. Когда им еще предоставится такой шанс?
Для Шэнь Цяо методы людей из демонических школ яснее быть не могли.
Причина, по которой Сан Цзинсин хотел уничтожить его боевое мастерство, заключалась в том, что Шэнь Цяо убил его ученика Хо Сицзина. Он хотел отрубить ему руки и ноги, оставив в качестве запретного мяса*; а после, наигравшись лично, отдать на растерзание остальным членам секты Хэхуань. Учитывая долгие годы склок между сектами Хэхуань и Хуаньюэ, а также ядовитый язык и снисходительное поведение Янь Уши, стоит ему попасть в руки людей Хэхуань, и обращаться с ним будут явно не намного лучше, чем планировали с Шэнь Цяо.
*(禁脔;jìn luán) – букв.знач. самое лучшее мясо, которое могут есть только члены императорской семьи. В качестве метафоры используется для описания чего-то драгоценного и прекрасного, что может принадлежать только одному человеку и не предназначено для других.
Думая об этом, Шэнь Цяо все больше и больше хмурил брови.
– Если так, то нам следует поторопиться и отправиться в путь, чтобы нас не догнали.
– Ты так внимателен ко мне, – со смехом сказал Янь Уши. – Потому что хочешь, чтобы я был до слез благодарен и посвятил свою жизнь тебе*?
*Тут применяется выражение (以身相许;yǐ shēn xiāng xǔ), которое используется девушками как обещание отдать себя замуж.
Шэнь Цяо не обратил внимания на его насмешку и серьезно сказал:
– Я знаю, что глава Янь никогда не воспринимает других всерьез, но на этот раз на кону твоя жизнь. Твой изъян не устранен, а сила не восстановилась до конца. Одно дело, если бы здесь были только Янь Шоу и остальные, но с появлением Сан Цзинсина даже я не смогу справиться. Нам лучше быть осторожными.
Но Янь Уши не проявил никаких признаков беспокойства. Он только подбросил веток в огонь и внезапно задал вопрос, который казался совершенно неуместным к их разговору:
– Если бы все могло начаться сначала, ты бы все равно предпочел, чтобы я спас тебя у подножия Пика Полушага?
Этот вопрос застал Шэнь Цяо врасплох.
– Боюсь, такие вопросы не мне решать, – он покачал головой.
– То есть ты хочешь сказать, даже зная, что в будущем ты будешь безнадежно привязан ко мне, и я в итоге отдам тебя Сан Цзинсину, ты не сожалел бы об этом?
– В мире нет лекарства от сожалений, и прошлое невозможно вернуть назад. Вместо того, чтобы цепляться за обиды и лишать себя возможности освободиться, было бы лучше поблагодарить тебя за то, что ты научил меня видеть этот мир и чувствовать сердца людей.1
Отблески огня отражались на серьезном лице, освещая его необычную долю мягкости.
Янь Уши вдруг рассмеялся и тихо сказал:
– Глупый А-Цяо, когда я относился к тебе так хорошо?
Он протянул руку, как будто собирался коснуться щеки Шэнь Цяо. Шэнь Цяо уклонился и собирался остановить ее своей, однако Янь Уши уже занес над ним вторую – не для удара, только чтобы провести рукавом мантии мимо лица Шэнь Цяо.
Шэнь Цяо почувствовал исходящий от него странный запах и хотел задержать дыхание, но уже успел немного вдохнуть. Его тело, и без того потерявшее силы, не могло не обмякнуть. Другой мужчина воспользовался этим и зажал его акупунктурные точки.
– Сколько еще времени тебе потребуется, чтобы избавиться от дурной привычки терять бдительность? – Янь Уши покачал головой. – Или в своем сердце ты уже считаешь меня человеком, заслуживающим доверия?
Сказав это, он проигнорировал пристальный взгляд Шэнь Цяо, опустил голову и поцеловал его в кончик носа. Затем он взял Шэнь Цяо на руки и понес за статую Будды.
Только тогда Шэнь Цяо понял, что в спине статуи Будды было углубление, не большое и не маленькое – его было достаточно, чтобы один человек мог сидеть внутри, скрестив ноги.