*Гао Шаои – двоюродный брат Гао Вэя. После того, как Северная Чжоу захватила территорию Ци, он объявил себя императором в изгнании и бежал за защитой в Туцзюэ.
– После больших перемен сила секты Бися значительно уменьшилась, они не смогли бы помочь, даже если бы захотели. Кроме того, глава Чжао искренне желает, чтобы секта дистанцировалась от политики и войн. Даже если бы Хань Эин пришла сюда лично, глава Чжао, вероятно, отказалась бы от такого предложения.
Янь Уши возразил:
– В глубине души ты понимаешь, что люди, очарованные властью, не могут видеть ситуацию ясно*. Тебе нужно найти возможность обсудить этот вопрос с Чжао Цзиин. Если люди Ци захотят восстановить свое государство, они обязательно обратятся за поддержкой к туцзюэ. Секта Бися мала и незначительна, для них все закончится плохо, если они переоценят свои силы и вступят в сговор с туцзюэ.
*(当局者迷;dāng jú zhě mí) – участник игры толком игры не видит; изнутри не видно того, что видно со стороны.
Шэнь Цяо удивился вслух:
– Глава Чжао не похожа на человека, которого легко ввести в заблуждение. Глава Янь, похоже, относится к ней весьма предвзято. Она чем-то оскорбила тебя ранее?
Янь Уши не ответил на это предложение, вместо этого тема их разговора приняла резкий оборот.
– Юйвэнь Юнь полагается на этого старого лысого осла Сюэтина и на совершенно не связанную с ним секту Хэхуань – это ни что иное, как каверзное использование императорской методики уравновешивания сил обеих сторон. Никто из них не дурак, как они могут не видеть его намерений насквозь? Будь то Сюэтин или секта Хэхуань, каждый воспользуются этой возможностью, чтобы накопить силу и авторитет.
Шэнь Цяо задумчиво продолжил:
– Вот почему ты сказал, что ситуация в цзянху меняется? Секта Хуаньюэ теперь не может быть на свету и действует из тени, но если секта Хэхуань резко расширит свое влияние и власть, это неизбежно приведет к конфликту с тобой. Не беспокоишься ли ты, что в результате Хуаньюэ понесет потери?
Янь Уши беззаботно улыбнулся.
– Глупый А-Цяо. Теперь, когда у них есть поддержка Юйвэнь Юня и они подобны солнцу, устремляющемуся в небо*, не лучше ли будет позволить им вгрызться друг другу в глотки? Почему я должен выскакивать и давать им повод объединиться против общего врага? Во время расширения своего влияния они не упустят из виду и лакомый кусок горы Сюаньду, но твой шиди Юй так горд и высокомерен, что определенно не потерпит такого и вступит в конфликт. Вот почему я сказал, что тебе не следует спешить обратно на гору Сюаньду сейчас.
*(如日中天;rú rì zhōng tiān) – букв. «подобно солнцу, устремляющемуся в небо»; метафора для хорошего развития событий; дела идут полным ходом, на подъеме, процветают.
Он выдержал паузу и продолжил:
– Дуань Вэньян задействовал все силы, чтобы убить меня. Объединенными усилиями он даже заставил отца и сына ожесточенно сражаться друг с другом. Ты понимаешь причину всего этого?
Шэнь Цяо кивнул.
– Люди туцзюэ не хотят видеть единый и могущественный Север, поэтому Юйвэнь Юн должен был умереть. Ты, поддерживающий Юйвень Юна, естественно, также должен были умереть.
Янь Уши улыбнулся.
– Время, которое ты провел в внешнем мире, действительно не пропало даром. Тем не менее, ты был гораздо очаровательнее, когда впервые очнулся и ничего не помнил. Прозрачный, как глазурованный лед и снег, ты верил всему, что я говорил.
Лицо Шэнь Цяо потемнело.
– Главе Янь просто нравилось, что тогда меня было легче обманывать, верно?
Янь Уши удовлетворенно ответил:
– А-Цяо действительно хорошо понимает мое сердце!
Этот человек действительно слишком бесстыден. Шэнь Цяо хотел развернуться и уйти, однако он также не хотел этого делать. Янь Уши только что сказал довольно много вещей. Из них были многие, которые он уже понимал, но после слов этого человека появилось чувство, похожее на то, как если бы разбросанные всюду камни вэйци собирались воедино; как увидеть свет луны после того, как разошлись облака, или обнаженные скалы после того, как отступила вода.
– Ты хочешь сказать, что враг, о котором нужно беспокоиться, – это не Сюэтин или секта Хэхуань, а туцзюэ?
– План Дуань Вэньяна начался в момент, когда он прибыл в столицу для аудиенции с императрицей Ашиной; возможно, даже раньше. Кольцо с символом Золотого лотоса*, которое он потребовал в поместье Су у матери Су Вэя – не простое кольцо.
*Золотой лотос – символ Туцзюэ.
– Верно, тогда госпожа Цинь и Дуань Вэньян оба сказали, что это реликвия*.
*(信物;xìn wù) – знак, подарок на память, объект, удостоверяющий статус, полномочия или личность человека.
– Я посылал многих людей на расследование, но только несколько дней назад получил ответ. Это кольцо действительно реликвия, но не обычная реликвия. Оно – свидетельство того, что Хулугу победил всех мастеров туцзюэ тех времен, а также символ его статуса. Реликвия может мобилизировать мастеров из двадцати с лишним племен Восточного и Западного Туцзюэ. Туцзюэ занимает обширную и безграничную территорию, эти люди обычно рассеяны по восточным и западным племенам. Даже Таспар-хан*, возможно, не смог бы мобилизовать их всех. Однако с реликвией они могут добиться лучших результатов гораздо меньшими усилиями.
*Таспар-каган устар. Тобо-хан (кит. упр. 佗缽可汗, пиньинь tobokehan) – четвёртый тюркский каган (572—581).
– Насколько я знаю, Дуань Вэньян первоклассный мастер боевых искусств, но из-за смешанной крови он не занимает высокого положения среди туцзюэ. Имея лишь эту реликвию, сомневаюсь, что он сможет получить доверие народа туцзюэ...
Он сделал небольшую паузу и в следующее мгновенье его поразило, словно ударом молнии:
– Что, если Хулугу все еще жив?
Будь он жив, то был бы единственным, кто мог оправданно использовать реликвию, чтобы созвать более двадцати племен мастеров туцзюэ.
Если это так, то дела становятся еще тяжелее и труднее.
Более двадцати лет назад Ци Фэнгэ сразился с Хулугу, победил с незначительным преимуществом и заставил противника заключить соглашение не входить в Центральные равнины в течении следующих двадцати лет. На данный момент этот срок уже истек, а учитель Шэнь Цяо скончался.
Если Хулугу все еще жив, его навыки боевых искусств будут еще выше, чем в прошлом, но никак не ниже. Учитывая действия туцзюэ, если он снова вернется в Центральные равнины, это будет определенно не для того, чтобы вспомнить старую дружбу или обменяться опытом. Когда настанет время, кто сможет остановить его?
– Это не невозможно. Но не стоит беспокоиться об этом, пока нет никаких неопровержимых доказательств.
Шэнь Цяо оторвался от своих тревог и вдруг вспомнил:
– Ранее ты сказал, что есть три причины, из-за которых ты прибыл в секту Бися. Мы обсудили первую, а каковы две другие?
– Вторая: естественно, ради тебя, – Янь Уши слегка улыбнулся.
– ...А третья?
– Также ради тебя.
Шэнь Цяо поджал губы.
– Какой добродетелью или талантом обладает этот бедный даос, чтобы глава Янь оказывал ему такое высокое уважение?
Янь Уши ответил с улыбкой:
– У тебя есть и добродетель, и талант, почему ты не можешь быть достоин моего уважения? В дополнение к добродетели и таланту, ты также обладаешь безупречной красотой.
В этот момент Фань Юаньбай подошел и поприветствовал их:
– Глава Янь, Шэнь-даочжан, глава секты передает: ранее мы не ожидали прибытия почетных гостей, поэтому наши приготовления были выполнены в спешке. Сегодня мы устроили банкет и были бы признательны за ваше любезное присутствие.
Прежде чем Шэнь Цяо заговорил, Янь Уши взял его за руку.
– Глава Чжао слишком вежлива. Мы обязательно выполним ее пожелания, – сказал Янь Уши.
– ... Я не собирался куда-то уходить. Глава Янь, что ты делаешь? – Шэнь Цяо не мог высвободить руку.
– А-Цяо, разве ты не слышал поговорку «держась за руки, путешествовать вместе»?
– Так говорят только про самых близких и хороших друзей!
– Разве мы не близкие и хорошие друзья? – Янь Уши удивился.