Шэнь Цяо горько усмехнулся.
– Боюсь, он смотрит на меня другими глазами только из желания подразнить и поиграться.
– Я так не думаю, – Чжао Чиин слегка улыбнулась.
Разговаривая, они добрались до своих жилищ, которые, как оказалось, находились рядом друг с другом, что было удобно для общения. Каждый вернулся к себе, чтобы умыться и почистить зубы.
Шэнь Цяо только закончил умываться, когда услышал стук в дверь.
Он ожидал, что это будет Чжао Чиин, которой, возможно, нужно еще что-то обсудить с ним. Но, открыв дверь, снаружи он увидел Чжань Цзыцяня.
– Шэнь-даочжан, как ваши дела? – Чжань Цзыцянь приветственно сложил руки.
Шэнь Цяо отошел в сторону, чтобы пропустить его внутрь.
– Чжань-ланцзюнь, прошу, проходи.
– Мне стыдно говорить об этом. Я был очень счастлив увидеться с Шэнь-даочжаном, хотел провести с ним задушевную беседу и поразмыслить насчет искусства живописи, но, к сожалению, на этот раз мне нужно спешно вернуться под распоряжением своего учителя. Я пришел сюда только чтобы попрощаться.
– Так спешишь? – удивился Шэнь Цяо. – Разве Собрание испытания Меча не начнется только завтра?
– Именно потому, что оно начинается завтра, я должен вернуться сегодня, – Чжань Цзыцянь печально улыбнулся. – Завтрашнее Испытание Меча, боюсь, не обойдется без кровавого дождя, который оставит свой запах на ветру. К этому моменту храм Чуньян не сможет защитить самого себя, не говоря уже о каком-либо заключении союза. Добродетельный человек не должен стоять рядом со стеной, которая вот-вот рухнет, и мне бы действительно не хотелось, чтобы Шэнь-даочжан был втянут во все это. Поэтому я хотел бы знать, не согласитесь ли вы отправиться со мной в Институт Линьчуань. Учитель определенно устроит очень сердечный прием даочжану.
Видя, что он ни с того ни с сего начал говорить настолько серьезные вещи, Шэнь Цяо непроизвольно нахмурился.
– Да что, в конце концов, происходит?
Глава 100. Это слова образцового мастера. Я действительно уступаю тебе!
Даже если на севере был Чжоу, а на юге – Чэнь, каждый из которых держится сепаратно, цзянху не делится на север и юг, так как Поднебесная существует как одно целое.
Поэтому безудержная экспансия секты Хэхуань и буддистов встревожила не только людей из северных сект, – даже Институт Линьчуань почувствовал угрозу.
Собрание испытания Меча, естественно, давало наилучшую возможность различным школам и сектам установить связь друг с другом. Институт Линьчуань был заинтересован в союзе, поэтому послал Чжань Цзыцяня прощупать почву. Если бы И Бичэнь согласился признать лидерство Института Линьчуань, союз был бы сродни воде, которая сама себе прокладывает русло. К тому времени объединенные силы последователей конфуцианства и даосизма значительно сдержали бы рост секты Хэхуань и буддийских сект.
Однако путешествие Чжань Цзыцяня шло не гладко. И Бичэнь, очевидно, не мог и не хотел уступать другим. Чжань Цзыцяню суждено было вернуться с пустыми руками.
Без участия конфуцианских сект Собрание испытания Меча неизбежно теряло краски.
Шэнь Цяо выслушал эту историю от начала до конца и сказал, покачав головой:
– Поскольку есть общая цель, почему нужно чрезмерно беспокоиться о том, кто ведет, а кто следует?
Чжань Цзыцянь горько улыбнулся.
– Не все могут быть такими, как Шэнь-даочжан, который не придает значения таким вещам за пределами собственной личности, как пустая репутация. Теперь, когда гора Сюаньду находится под крылом туцзюэ, храм Чуньян думает, что сможет удержать позицию первой даосской секты в Поднебесной, в то время как моя секта, Институт Линьчуань, является предводителем конфуцианских сект. Конфуцианство и даосизм совершенно разные, драконы и фениксы не могут прийти к согласию. Как кто-либо из них может согласиться быть зеленым листом на вторых ролях?
Шэнь Цяо нахмурился и ничего не сказал.
Как и сказал Чжань Цзыцянь, Жуянь Кэхуэй и И Бичэнь были великими мастерами своего поколения. Вес союза не мал, и кто бы ни был его лидером, другому определенно будет не по себе. Более того, они оба являются главами сект и представляют соответственно конфуцианскую и даосскую школы. Никто не даст так легко поставить свою секту в положение неполноценной и подчиненной. Нахождение на руководящей должности – это не только вопрос сохранения лица, но и изменения статуса учений школы.
– Зведующий И, должно быть, не принял этого.
– Верно. Выслушав причину моей поездки, заведующий И отверг предложение о союзе. Я полагаю, что мой учитель уже предвидел такой исход, поэтому он отправил в это путешествие только меня, а не моего шиди или кого-то еще. Но ни для кого не секрет, что заведующий И хочет заключить союз, чтобы противостоять секте Хэхуань и буддийским сектам. Рано или поздно они узнают об этом. Боюсь, что завтрашнее Собрание испытания Меча породит рябь на спокойной глади воды. Хотя Шэнь-даочжан даос, он не ведет дружбы с храмом Чуньян, так почему бы ему не отправиться со мной в Институт Линьчуань? С тех пор, как мы расстались в резиденции Су, мой шиди безудержно восхваляет Шэнь-даочжана. Уверен, он будет вне себя от радости, если снова увидится с вами.
Шэнь Цяо улыбнулся и сказал:
– Большое спасибо Чжань-сюну за добрые намерения, но этот бедный даос должен остаться.
– Почему? – с любопытством спросил Чжань Цзыцянь.
– Даосские секты связаны общей судьбой. Беда коснется не только храма Чуньян. Если храм Чуньян столкнется с аннексией со стороны секты Хэхуань, катастрофа вскоре постигнет и другие секты. Кроме того, я уже обещал секте Бися свою помощь в Собрании испытания Меча.
– Если так, то выхода нет. Боюсь, что желание заведующего И поспособствовать союзу на этот раз ни к чему не приведет, – на лице Чжань Цзыцяня отразилось сожаление.
– Храм Чуньян сейчас процветает с каждым днем, его масштаб и авторитет не уступает горе Сюаньду. Вполне разумно предположить, что немало людей захотят перейти на его сторону.
– Хотя это так, не все разделяют одни и те же чувства и намерения. Не говоря уже обо мне, Шэнь-даочжан может просто взглянуть на братьев семьи Ван. Заведующий И лично пригласил их в главный зал с намерением привлечь на свою сторону, но они неизменно продолжали повторять, что Собрание испытания Меча было их единственной целью приезда. Они ни словом не обмолвились о заключении союза. Очевидно, что они рассматривают храм Чуньян как одинокую руку, которая не в состоянии хлопнуть в ладоши*. Они всего-навсего собираются занять позицию стороннего наблюдателя, отказываясь быть вовлеченными в водоворот событий.
*(孤掌难鸣;gū zhǎng nán míng) – одной ладонью в ладоши не хлопнешь (обр. в знач.: один в поле не воин).
Он был очень добродушным человеком. Хотя он является последователем конфуцианства, его позиция не радикальна, а между слов ощущается некоторое сожаление о ситуации храма Чуньян. Как если бы он уже предвидел, что на завтрашнее Собрание испытания Меча обрушатся непрекращающиеся ветра и волны, которые приведут к мрачному и безнадежному концу. Оба человека горестно вздохнули. Чжань Цзыцянь снова упомянул живопись и пригласил его посетить Институт Линьчуань в один день. Шэнь Цяо, естественно, согласился.
Сразу после ухода Чжань Цзыцяня братья Су нанесли еще один визит в дом. Причиной их визита было желание поблагодарить Шэня Цяо за помощь в Чанъане. Хотя на данный момент семья Су укрывалась на горе Цинчэн, их основа в Чанъане не была полностью разрушена. Когда придет время, они в конце концов вернутся.
Кроме того, многие другие секты прислали приглашения, желая встретиться с Шэнь Цяо лично.
Только тогда он осознал, что, сам того не подозревая, он больше не был бывшим чжанцзяо секты горы Сюаньду, который остался ни с чем в цзянху и на которого смотрели с насмешкой и презрением. Теперь упоминание имени Шэнь Цяо чаще вызывало ассоциации с его битвой в Чанъане против нескольких противников сразу. Поскольку расширения секты Хэхуань опасались все, история о том, как Шэнь Цяо предал мечу жизни двух старейшин секты Хэхуань, становилась все более и более обсуждаемой.