Взгляд Сан Цзинсина был настолько вопиющим и вульгарным, что не осталось никого, кто не мог бы его заметить. Только Шэнь Цяо, как старый монах в медитации, смотрел на него полуприкрытыми глазами так, словно видел перед собой пустое место.
Юй Шэнъянь встал и загородил своим телом Шэнь Цяо. Он ухмыльнулся:
– Достойный старейшина секты Хэхуань подобен голодной собаке, которая пускает слюну при виде мясной кости. Какой позор!
Вступиться за Шэнь Цяо было вторичным делом. Секта Хуаньюэ и секта Хэхуань давно враждовали друг с другом. Последние даже воспользовались моментом, когда Янь Уши в осаде покинул столицу, использовали возможность дезертировать из государства Ци и бросились в объятия Юйвэнь Юня. С императором Чжоу в качестве своего благодетеля, они присвоили власть секты Хуаньюэ себе. Юй Шэнъянь уже давно недолюбливал секту Хэхуань, было бы противоестественным для него не высказаться в такой момент.
Сан Цзинсин холодно усмехнулся.
– Даже твой учитель, Янь Уши, не осмеливался так разговаривать со мной!
Его слова, пропитанные внутренней силой, имели такой же эффект, как и рев ваджрного Льва Будды*, но были намного мощнее. Они достигли слуха всех присутствующих без исключения, и каждый почувствовал, как в ушах пульсирует от боли. Юй Шэнъянь почувствовал это еще сильнее. Заговорив, он уже был готов к внезапной атаке Сан Цзинсина, но никак не ожидал, что все еще недооценивал своего противника. Сила звука, ворвавшегося в его уши, была в несколько раз сильнее того, что пытались выдержать остальные. Его лицо побледнело, сердце забилось, и его едва не стошнило кровью.
*(金刚狮子吼;jīn gāng shī zi hǒu) – буквально «рев алмаза/ваджры льва». Обозначает воина-служителя Будды в буддийской иконографии.
К счастью, рука помощи вовремя протянулась, чтобы поддержать его, заодно передавая поток истинной ци, похожий на журчащий ручеек, благодаря которому Юй Шэнъянь сразу почувствовал себя намного комфортнее.1
– Показывая свое мастерство младшему, старейшина Сан, должно быть, чувствует себя очень достойно? – сказал Шэнь Цяо равнодушным тоном.7
Его слова также были пропитаны внутренней силой, но, в отличии от силы Сан Цзинсина, она не была такой дикой и необузданной. Вместо этого его голос был направлен непосредственно на Сан Цзинсина.
Сан Цзинсин поднял рукава и слегка взмахнул ими, сведя на нет большую часть атак противника, а оставшуюся небольшую часть, полагаясь на мощь собственного тела, он поглотил.
В считанные мгновения они успели обменяться молчаливыми выпадами.
Однако по этим неполноценным движениям невозможно было сказать кто сильнее, а кто слабее.
Сан Цзинсин действительно чувствовал, что боевое искусство Шэнь Цяо значительно улучшилось. Шэнь Цяо тоже считал, что Сан Цзинсин, несомненно, достоин быть включенным в список гроссмейстеров Юань Цзысяо. Их взгляды встретились, и Сан Цзинсин вдруг разразился смехом.
– После того, как Шэнь-даочжан восстановил зрение, его глаза стали такими яркими и одухотворенными, что завораживают еще больше. Глаза – это действительно зеркало души, какой бы привлекательной ни была красавица, ей все равно нужна пара хороших глаз.
С тех пор, как он прибыл на гору, его внимание было приковано исключительно к Шэнь Цяо. Юань Сюсю в глубине души была недовольна, втайне сетуя на то, что он мешает ей. Она улыбнулась, продолжая за него:
– По словам шао-гунчжу, старейшина Сан занимает шестое место, а я только девятое. Для заведующего И было бы унизительно и неуважительно сражаться со мной, занимающей лишь девятое место.
Только тогда Сан Цзинсин перевел взгляд с Шэнь Цяо на И Бичэня.
– Поскольку я занимаю шестое место, интересно, каково место заведующего И? – его вопрос был адресован Юань Сюсю.
– Ранее Юань шао-гунчжу дворца Люли сказала, что навыки И Бичэня в боевых искусствах еще не определены, и находятся между третьим и четвертым местом.
– В таком случае, если я одержу победу над И Бичэнем, это будет означать, что я займу третье место, верно? – Сан Цзинсин презрительно усмехнулся.
Юань Сюсю ответила со смехом:
– Поскольку сегодня Собрание испытания Меча, секта Хэхуань должна соблюдать правила цзянху и сражаться один на один, чтобы не стать предметом сплетен и насмешек, и чтобы люди не говорили, что секта Хэхуань полагается на подавляющее число, чтобы уничтожить чужие территории. Старейшина Сан нашей захудалой секты хочет попросить совета у заведующего И. Не согласится ли заведующий И?
И Бичэнь уже знал, что секта Хэхуань пришла подготовленной и определенно не оставит это дело так просто. Не имеет значения, с кем сражаться – с Сан Цзинсином или Юань Сюсю, в любом случае, ему нужно запугать их и заставить отступить перед лицом непреодолимых трудностей. Если ему не удастся безжалостно и решительно нанести шокирующий удар по этой группе людей, то в дальнейшем не может идти и речи о заполучении человеческих сердец и их преданности, – все планы о союзе рухнут. К этому моменту все остальные секты сильно разочаруются в храме Чуньян.
Хотя репутация Сан Цзинсина как похотливого и жестокого человека хорошо известна, это не скрывает и не затмевает того факта, что он по-прежнему является мастером на вершине мира боевых искусств. Если кто-то недооценит его из-за дурной славы, то, несомненно, понесет тяжелые потери.
Держа меч в руке, И Бичэнь слегка улыбнулся.
– Поскольку Собрание испытания Меча открыто для всех, секта Хэхуань, естественно, не будет лишена права участвовать в ней. Я давно наслышан о знаменитой «Резной лапе Дракона». Сегодня этот бедный даос обратится к вам за советом.
Сан Цзинсин, возможно, был самолюбив и высокомерен, но даже он не посмел бы недооценить мастера храма Чуньян.
– Это изначально было тем, чего я желал. Заведующий И, прошу, сделайте свой ход.
Еще до этого, как Юань Цзысяо составила рейтинг мастеров боевых искусств, И Бичэнь уже считался человеком, достойным войти в тройку лучших в мире. И хотя сегодня Юань Цзысяо сказала, что по уровню боевых искусств И Бичэнь находится между третьим и четвертым местом, это никак не повлияло на статус и престиж И Бичэня в глазах толпы. Теперь, когда он сделал свой ход, должна была произойти судьбоносная, сокрушительная битва.
Сан Цзинсин, возможно, и славился своей «Резной лапой Дракона», но это не означало, что он не умел владеть мечом. Тогда, когда он протянул руку, Бай Жун немедленно протянула ему длинный меч обеими руками. Внешний вид меча был классически простым, без украшений. Сан Цзинсин не стал брать меч, вместо этого он сразу же извлек его из ножен. Свет, попавший на лезвие меча, преломился, как мириады разноцветных солнечных лучей, пробившихся сквозь плотные облака. С первого взгляда можно было понять, что это действительно прекрасный меч.
Он направил меч острием вниз, и его истинная ци мгновенно передалась земле. Вскоре образовалось облако пыли, а камни начали подниматься и плыть вверх, словно их притягивала его истинная ци, которая с силой огромной волны устремилась к И Бичэню. Сан Цзинсин последовал их примеру и взмыл вверх. Его силуэт и свет меча слились в единый образ, отчего глаза наблюдателей ослепли, а дух помутился. Они потеряли дар речи от этого захватывающего зрелища.
Люди, предполагавшие, что победа И Бичэня предрешена, в этот момент уже не могли быть так уверены. Толпа наблюдала за битвой с широко открытыми глазами, больше всего боясь пропустить хоть каплю этого великолепия.
Шэнь Цяо внимательно наблюдал за боем, когда к нему неожиданно подошла Юань Сюсю и, улыбаясь, заговорила:
– Прошло уже несколько лет с тех пор, как я в последний раз сражалась с Шэнь-даочжаном. Говорят, что боевое искусство даочжана значительно улучшилось, поэтому я хотела бы узнать, не посчастливится ли Сюсю обратиться к вам за советом?
Согласно правилам мира цзянху, если кто-то проявляет инициативу и вызывает кого-то на поединок, этот вызов не должен быть отклонен. В противном случае вызываемый может показаться трусом. Даже если он не заботится о своей репутации, в будущем его будут неумолимо презирать и высмеивать. Более того, согласно оценке Юань Цзысяо, в рейтинге Шэнь Цяо опережал Юань Сюсю, что делало для него еще более невозможным отказаться от вызова. Если бы он отказался, разве это не расценили бы как доказательство того, что он недостоин своей репутации?