[4] Напоминаем, 鲜卑 (xiānbēi, xiānbī) — ист. сяньби, сяньбийцы (одно из древнемонгольских племён)
[5] Системы Хань (汉制 hàn zhì): речь идёт об империи Хань (206 гг. до н.э. — 220 гг. н.э.), жители которой в то время считались «законным» китайским народом. Под системой подразумевается форма общественного строя/режима/порядка.
По прошествии стольких дней, в основном из слухов, Шэнь Цяо получил более или менее общее представление о ведущих силах этого мира.
Наставник Сюэтин, который пытался остановить Янь Уши той ночью в Заоблачном монастыре, тоже являлся сторонником Северной Чжоу. Однако он поддерживал бывшего императора-регента Юйвэнь Ху, а не нынешнего императора Юйвэнь Юна.
Наставник Сюэтин когда-то был учеником ордена Тяньтай и приходился братом по учению его нынешнему главе Фаи. Однако изначально Тяньтай отдавал большее предпочтение Южному Чэню. Связано это было с разногласиями внутри ордена, и рассказ об этом затянулся бы надолго.
Как только Юйвэнь Юн отвоевал себе власть, собственно, по праву ему принадлежавшую, в стремлении устранить остатки влияния Юйвэнь Ху он более не мог позволять буддийской школе занимать важное положение в стране. А потому теперь Сюэтин и его ученики фактически находились в несколько неловком положении в Северной Чжоу. Они не полностью утратили свой статус, но, пока Юйвэнь Юн занимал трон, наставнику Сюэтину не вернуть былые честь и славу.
Юйвэнь Юн считал, что у каждой из Трёх Школ имеются свои запросы. Стоит связаться с ними, и его управление неизбежно склонится в сторону одной из них. Император с сильным чувством независимости не мог допустить подобного. Что касается ордена Хуаньюэ, хоть они и преследуют собственную цель, сотрудничество с ними, очевидно, куда более приемлемо; они не выдвигают правителю требований продвигать доктрину определённого учения и не влияют на образ его мышления.
Они вели беседу на всём пути к городским воротам.
Простому люду или бродячим торговцам в дороге часто приходилось искать попутчиков, чтобы уберечься от попрошаек. Лучше всего было бы иметь под боком в охране мужчину, потому что крайне голодные беженцы могли обернуться бандитами. Когда они понимали, что просить милостыню бесполезно, то прибегали к грабежу. Если красивая женщина или ребёнок попадали к ним в руки, они не только теряли своё целомудрие, но, в крайнем случае, могли оказаться и в котле.
В таких обстоятельствах Янь Уши и Шэнь Цяо представляли собой весьма специфичное и броское сочетание.
Один с пустыми руками, другой опирается на бамбуковую палку, будто только отошёл от тяжёлой болезни. С какой стороны ни погляди, они не были похожи на заурядных странников.
То и дело на обочине попадались беженцы, неотрывно следящие за ними жадными глазами. С первого взгляда легко понять, что с Янь Уши шутки плохи. Бродяги не смели просить у него подаяние, поэтому им оставалось только устремить свой взор к внешне мягкому и добродушному Шэнь Цяо.
Среди них была супружеская пара, тащившая по дороге троих-четверых детей. Каждый практически кожа да кости, и трудно сказать, могли ли они ещё считаться людьми. Больше они напоминали марионеток или живых мертвецов — даже выражения их лиц, казалось лишённым жизни. Старшему дитя всего шесть-семь лет, а младшей — самое большее, два-три года. Малютка шла, пошатываясь, но у родителей не было сил нести её. Поэтому она только ухватилась за край одежды матери и ступала за ней, дрожа на ходу.
Если так пойдёт и дальше, то младший ребёнок, в конце концов, станет первым, кого обменяют на детей из других семей, чтобы увеличить пайки родителей. А возможно, её приготовят и съедят они сами. В безвыходном положении люди, которым не повезло появиться на свет в это неспокойное время, отбросят в сторону даже кровные узы ради выживания.
Завидев проходящего мимо Шэнь Цяо, парочка тут же бросилась на колени, чтобы выпросить у него немного еды. Шэнь Цяо на миг задумался, затем пошарил у себя за пазухой, достал завёрнутый в промасленную бумагу блинчик и протянул младшему из детей.
Супруги были вне себя от радости. Они кланялись и благодарили его снова и снова. Мужчина выхватил у малышки блин и тут же откусил большой кусок. Заметив горящие взгляды родных, он после долгого колебания отломил небольшой кусочек и неохотно передал жене.
Взяв блинчик, женщина не стала его есть, так, словно у неё в руках редкое сокровище, она бережно и с особой осторожностью разделила его на несколько частей и раздала детям.
Блин был невелик и был съеден в два укуса [6]. При виде этого глаза других бедняков вспыхнули завистью. Все они плотоядно [7] уставились на Шэнь Цяо.
[6] 狼吞虎咽 (lángtūn hǔyàn) — жадно пожирать; иметь волчий аппетит;
досл. глотать, как волк, пожирать, как тигр
[7] 虎视眈眈 ( hǔshì dāndān) — букв. смотреть хищно, как тигр;
обр. алчно взирать; бросать алчные взоры
Мужчина принялся умолять его:
— Дети голодают так долго. Не мог бы этот благородный господин даровать нам ещё блинчик, что бы позволило им протянуть до города!
Однако последовал отказ:
— Я тоже не богат. В дорогу я взял только два. И раз один отдал вам, другой должен оставить себе.
Услышав, что у Шэнь Цяо есть ещё еда, мужчина тут же переменился в лице. Когда он увидел, что в глазах Шэнь Цяо нет света, и что тому приходится поддерживать себя бамбуковой палкой, в сердце бедняка зародилась недобрая мысль. Он бросился на Шэнь Цяо.
Кто бы мог подумать, что не успев коснуться и рукава одежд мужчины, он уже отлетит в противоположную сторону и тяжело рухнет на землю, издав жалкий вопль.
Шэнь Цяо все ещё выглядел до крайности больным и слабым, как и раньше. Другому и в голову бы не пришло, что он только что отправил кого-то в полёт.
Он конечно же никак не ожидал, что его добрая воля приведёт к такому итогу, посмотрел на жену и детей этого человека — те уже сжались в комок от страха.
Став свидетелями этой сцены, другие бойкие бродяги, естественно, не осмелились действовать опрометчиво.
Мужчина с трудом поднялся на ноги. Он не стал молить о пощаде, а только выругался:
— Если можешь забить меня до смерти, так сделай это! Такие люди, как ты — вот настоящие лицемеры. Ты просто ждёшь, что в ответ на твою милость будем до полу кланяться и благодарить, правда? Раз взялся помочь, так отчего не довести дело до самого конца? У тебя есть ещё блин, что ж тебе мешает и его вытащить?! Если не хочешь, так не надо было и начинать! Позволив вкусить сладость, но не дать наесться досыта — разве это не то же самое, что убить нас?!
Шэнь Цяо вздохнул. Он покачал головой, повернулся и ушёл, не сказав ни слова.
Всё это время Янь Уши стоял на некотором расстоянии от него, с холодным безразличием наблюдая за происходящим со стороны, заложив руки за спину. Он не вмешивался и не уходил. Как будто ждал Шэнь Цяо с едва заметной улыбкой на лице.
И пусть остальные знали, что при нём была еда, мастерство, которое только что явил Шэнь Цяо, оставило их беспомощно смотреть ему вслед.
Янь Уши подождал, пока он подойдёт ближе, затем сказал:
— «Чашка риса — благодеяние, мешок риса — причина вражды [8]». Не слышал такое выражение раньше?
[8] «斗米恩升米仇: Чашка риса — благодеяние, мешок риса — причина вражды». Это означает, что если предложить людям небольшую помощь, они будут благодарны, однако если предложить им слишком много, те начнут испытывать зависть и проклинать вас.
升 (shēng) мера объёма для сыпучих тел, равная 1,04 литра; 斗 (dǒu) равна 10 л
— Это было безрассудно с моей стороны, — вздохнув, произнёс Шэнь Цяо. — Страдает так много людей. В одиночку их всех мне не спасти.
Янь Уши усмехнулся:
— Даже отцу родному плевать, живы его дети или умерли, а ты решил ему помочь с заботой. В сердце главы ордена Шэнь и впрямь есть место для великой любви [9], но, увы, человеческая природа и желания — бездонная яма, которую невозможно заполнить. Ему не понять твоей доброты. Если бы ты не дал отпор сегодня, тебя бы уже подали к столу.
[9] Великая любовь (大爱 da ai): вселенская любовь; любовь ко всему в мире.