— Раздают кашу и лекарства, — Янь Уши не владел даром предвидения, но если было что-то, что он хотел знать, ему бы уже передали информацию заранее.
Он подцепил палочками кусочек сладкого корня лотоса, отправил в рот и неторопливо проговорил:
— Как только Юй Ай вступил в должность главы ордена, первого и пятнадцатого числа каждого месяца стал посылать учеников в городок Сюаньду устанавливать алтари для свершения обрядов и проповедовать даосские писания. Ходят слухи, что молитвы о дожде, проводимые учениками из Пурпурного дворца Сюаньду, очень даже действенны. В наши дни, когда не хватает осадков, даже губернатор префектуры Мянь посылает за ними людей пригласить их спуститься с горы и помолиться о дожде. У вершины Сюаньду теперь всё больше и больше последователей. Не говоря уж о других местах, в одном только городке Сюаньду многие испытывают величайшее почтение к ордену.
На контрасте с выражением лица Янь Уши, который, казалось, предвкушал небывалое зрелище, меж бровей Шэнь Цяо залегла ещё более глубокая складка.
— Ты всё вспомнил, — произнёс Янь Уши.
То был не вопрос, а скорее утверждение.
Физически Шэнь Цяо был ещё очень слаб, но с тех пор, как он избавился от кровяного застоя в груди, потерянное выражение на его лице с каждым днём появлялось всё реже. Восстановление памяти стало лишь вопросом времени.
Янь Уши всё это видел, но не говорил ни слова, поскольку не был уверен, как много Шэнь Цяо вспомнил. Но, судя по всему, тот вернул себе большую часть воспоминаний.
Шэнь Цяо не стал этого отрицать. Только вздохнув, сказал:
— На протяжении многих поколений под руководством глав ордена вершина Сюаньду никогда не вмешивалась в мирские дела. По этой причине, независимо от смены династий, орден оставался мирным и устойчивым, как и прежде. Вспомните Тао Хунцзина. Тот слыл первым знатоком боевых искусств Поднебесной, непревзойденным талантом, но стоило влезть в политику, как вся школа Шанцин [5] горы Мао распалась на части после его смерти, а её учеников разбросало по свету. Что задумал Юй Ай?
[5] 上清派 (shàngqīng pài) — даос. Школа Шанцин (Школа Высшей чистоты)
Янь Уши поднял брови:
— Так вот чему тебя учил Ци Фэнгэ? Чем его мышление отлично от мышления черепахи, что и головы не покажет из панциря? Был бы один, так и следовал бы своей морали, сколько душе угодно. Однако, как глава ордена, он не только отрицал прогресс, но, напротив, днями напролёт скрывался от мира, что в итоге привело орден к затворничеству. Как бы, в таком случае, вершине Сюаньду удалось удерживать положение первого даосского ордена Поднебесной в будущем? По-моему, шиди твой, что сейчас заменяет тебя на посту главы, на деле мыслит куда более трезво, чем ты.
Репутация и статус вершины Сюаньду как «первого даосского ордена Поднебесной» неотделимы от целых поколений усилий и управления. Все последующие поколения глав придерживались даосской идеологии покоя и недеяния [6]. Они были полны решимости избегать общества до самого конца, без какого-либо вмешательства в положение дел в мире. Даже Ци Фэнгэ, выдающийся мастер боевого дела своего времени, не был исключением.
[6] Напоминает квитеизм (от лат. quies — покой) — религиозное учение XVI—XVIII вв., доводящее идеал пассивного подчинения воле Бога до требования быть безразличным к собственному «спасению». Выражено в далёком от жизни поведении; полной отрешённости, спокойном, лишённом аффектов пассивном поведении, безвольной и непротивленческой покорности божественной воле.
Позднее, после того как Шэнь Цяо занял пост главы, он даже довёл эту самую воздержанность до крайности. Людям в мире было известно немного, кроме того факта, что у вершины Сюаньду появился новый глава по фамилии Шэнь. Вот почему, пускай Шэнь Цяо повсюду и следовал за Янь Уши, его почти никто не узнавал.
Янь Уши по натуре слыл человеком заносчивым и всегда действовал, как ему вздумается, потому его презрение к такого рода манере поведения было вполне естественным.
Услышав это, Шэнь Цяо нисколько не рассердился.
— Я думаю найти удобный случай подняться на гору этим вечером и переговорить с Юй Аем лично. Не уверен, захочет ли глава ордена Янь пойти со мной. Или вам удобней подождать меня здесь?
— Почему бы тебе не дождаться конференции даосов и перед всеми не потребовать Юй Ая вернуть должность главы, которая по праву принадлежит тебе? — спросил Янь Уши.
Шэнь Цяо покачал головой:
— В таком случае неизбежно будет затронута репутация Сюаньду. Боюсь, дело тут нечисто. Мне нужно прежде расспросить Юй Ая, чтобы прояснить ситуацию.
Янь Уши не был ни за, ни против этого:
— О, тогда пойди и спроси.
С его внушительной славой первого даосского ордена Поднебесной, мало кто осмелился бы в одиночку пробиться на гору Сюаньду. Однако Янь Уши бросил эту фразу так небрежно, как сообщил бы, что отведает ещё миску риса сегодня — сказал без раздумий, совсем не принимая это близко к сердцу.
Выражение его лица было беззаботным. Палец его руки скользнул по краю блюдца, и рассыпанный в нём обжаренный горошек тут же сложился в три аккуратные стопки, с равным числом горошин в каждой. Для управления предметами в воздухе он применял только внутреннюю ци; и мастерство мужчины в одном этом уже достигло превосходного и даже пугающего уровня.
С тех самых пор, как Владыка демонов вновь объявился в мире боевых искусств, он, собственно, успел прославиться пока только схваткой с Кунье. И то только оттого, что тот ранее одолел Шэнь Цяо. Сокрушив Кунье, в представлении простого люда Янь Уши уподобился божеству, хотя мало кто воочию лицезрел текущее состояние его боевого мастерства.
Что подумают люди, увидев, как он своими навыками, с которыми в два счёта лишил бы человека головы, ссыпает в кучку горошек?
Он обратился к Шэнь Цяо:
— Сейчас твоя боевая мощь, вероятно, не превышает трети от того, что было на пике, сможешь подняться самостоятельно?
— Там, на заднем склоне горы, по краю пропасти пролегает небольшая тропа, — ответил Шэнь Цяо, — рельеф местности крутой. Это место никто не охраняет. Для защиты там в качестве барьеров расставлены магические массивы. Если посторонний, не зная об этом, опрометчиво ворвётся туда, то будет не только сбит с толку и потеряется в пространстве, но даже может упасть с обрыва. Случиться может всякое, и никакая искусная техника не поможет.
Янь Уши поначалу было всё равно, он собирался только понаблюдать со стороны, но после того, как услышал это, в самом деле испытал некий интерес:
— В таком случае, я должен пойти взглянуть.
***
Наступила ночь. Некогда шумный городок Сюаньду затих, под звёздным небом постепенно погрузившись в страну грёз.
Маршрут, которым Шэнь Цяо поднимался в горы, на первый взгляд не имел никакой закономерности. Он сворачивал то туда, то сюда, а бывало, намеренно избегал лёгких для ходьбы ступенек и восходил по крутому склону сбоку. А всё потому, что и мощёные камнем дорожки, и деревья, и травы задолго стали частью проекции. Если непосвящённый в тонкости дела странник забредёт сюда, то, вероятней всего, будет пойман — если не попадёт в ловушку напрямую, то на худой конец вызовет сигнал тревоги и будет обнаружен учениками Сюаньду.
Янь Уши не интересовали ни разговор между Юй Аем и Шэнь Цяо, ни распри внутри ордена. Его мысли больше занимали скрытые вдоль дороги защитные массивы. Он следовал за Шэнь Цяо немного поодаль, внимательно наблюдая за его движениями, между тем обдумывая ходы сам, что считал своего рода развлечением.
Так они шли около двух часов. Благо, к настоящему моменту Шэнь Цяо, хоть и едва-едва, но восстановил треть своей боевой мощи, и на то, чтобы добраться до вершины, ушло не так много времени.
Гора Сюаньду высока, с отвесными крутыми склонами, и на вершине было гораздо холоднее, чем у её подножия. Куда ни глянь, всюду множество расположенных один за другим даосских храмов и дворцов. В тусклом тумане они выглядели холодными и одинокими — отражение возвышенной, нетронутой грязью мирских забот, чистоты даосизма.
Шэнь Цяо здесь вырос и давно привык к здешним пейзажам. Однако, на сей раз вновь посетив знакомые места, он не чувствовал ни капли тепла внутри. Напротив, словно груда камней тяжёлым грузом легла на сердце; отчаянно хотелось только одного — глубоко вздохнуть.