— С тех пор, как ты исчез, упав со скалы, я втайне посылал людей на твои поиски, но как бы мы ни бились, результата никакого. Если ты выжил, я должен был увидеть тебя лично; если мёртв, то должен видеть твой труп. Покуда ты жив, глава вершины Сюаньду останется неизменен. Это правда, что я управляю всеми делами от твоего имени, но только временно. Я и не думал переступить границы своих полномочий и заменить тебя.
В прошлом Шэнь Цяо без тени сомнения верил каждому слову Юй Ая. Однако теперь время и обстоятельства изменились, и нынешний Шэнь Цяо более не смел на них полагаться.
Он на миг замолк, прежде чем сказал:
— Во время сражения с Кунье в тот день я обнаружил, что больше половины моей внутренней ци исчезло, оставшаяся же сила пребывала в таком застое, что текла беспорядочно. Я изо всех сил старался выстоять против Кунье, но, в конце концов, всё оказалось напрасно. Я и тогда силился всё хорошенько припомнить, но от начала до конца не мог понять, когда был отравлен и где именно. Так или иначе, я и подумать не мог, что это сделал ты.
Юй Ай стоял, опустив голову, молчал, но его прикрытые рукавами руки едва заметно дрожали.
Верно. С самого детства Шэнь Цяо никогда не скупился на доверие к нему, да и вообще к кому бы то ни было на вершине Сюаньду.
И вовсе не потому, что был глуп или невежествен, и не потому, что наивен или легковерен. А просто потому, что верил в них. Он верил, что доброта всегда живёт в этом мире. Он верил в людей и во всё, что сопровождало его на разных этапах взросления. Более того, он верил, что его братья по учению, которые были ему семьёй, никогда не предадут его. Вот почему он никогда не опасался их, и почему Юй Ай смог с лёгкостью добиться успеха.
— Потом я упал с обрыва и потерял сознание, — продолжил Шэнь Цяо. — Когда очнулся, то утратил воспоминания. Целыми днями пребывал в неведении и растерянности, и только недавно, наконец, вспомнил многие детали. В ночь перед моей битвой с Кунье ты пришёл ко мне и напросился провести её вместе. Много говорил о прошлом, говорил, как тебе нравится наша шимэй, как она холодна к тебе и вообще не особо общительна. Ты был так огорчён, что только и мог прийти и излить душу мне в надежде, что я помогу тебе поговорить с ней после битвы.
Юй Ай ничего не сказал.
— Когда от Кунье пришёл письменный вызов на бой, — продолжил Шэнь Цяо, — поначалу я не хотел его принимать. Однако ты упомянул схватку между учителем Кунье Хулугу и нашим, сказав, что если я не приму вызов, это может повредить репутации шицзуня и вершины Сюаньду. Впоследствии ты неоднократно выражал свою симпатию к шимэй в моём присутствии, но вот что странно, при ней ты всегда оставался сдержан в проявлении чувств и не действовал импульсивно. Я и не подозревал, что у тебя тогда были другие мотивы. И даже продолжал утешать тебя, давал вам шанс провести время наедине. Если подумать об этом сейчас, всё это тоже было ложью, не так ли?
Наконец, Юй Ай, вздохнув, произнёс:
— Ты прав. Никаких романтических чувств к шимэй я не питал. Те слова нужны были лишь затем, чтобы сбить тебя с толку, и ты менее подозрительно отнёсся к другим вещам. А ещё мне выдался удобный случай поговорить с тобой лицом к лицу перед главной битвой. Ты стал преемником шицзуня, и твои боевые навыки — лучшие среди всех наших братьев по учению. Обычная отрава на тебя не подействует, поэтому я был вынужден применить один из самых редких в мире ядов — «Радость от встречи»[1]. Он не убьёт человека сразу. Если хорошенько следить за дозировкой, он незаметно сделает своё дело без чьего-либо ведома [2]. Через долгое время яд проникнет в кости, и смерть будет выглядеть совершенно естественной.
[1] 相见欢 (xiāngjiàn huān) «Радость от встречи». Эту фразу часто использовали в качестве заглавия или строчки в многочисленных стихах и песнях династии Сун.
[2] 神不知鬼不觉 (shén bùzhī guǐ bùjué) — даже духи не знали и демоны не почуяли (обр. в знач.: совершенно незаметно, в глубочайшей тайне; потихоньку, тайком, скрытно, тихо и незаметно)
— Но мне и в голову не приходило лишать тебя жизни. Я использовал его, чтобы заставить тебя проиграть поединок с Кунье. Я думал, что с уровнем твоих боевых навыков, даже упав со скалы, ты не умрёшь. В худшем случае, получишь немного более серьёзные раны, на лечение которых уйдёт пара месяцев. Но, к моему удивлению, всё пошло не так, как я планировал. После твоего подения, я тут же послал людей на поиски, но мы так и не смогли найти тебя.
Шэнь Цяо нахмурился сильнее.
— «Радость от встречи» — крайне редкий яд. Говорят, что впервые он был привезён на центральные равнины Чжан Цянем [3] из путешествия по западным землям [4] и был утерян позднее. Вряд ли его найдёшь даже в императорском дворце, не говоря уже о вершине Сюаньду. Где ты его взял?
[3] 张骞 (zhāng qiān) — Чжан Цянь (китайский путешественник и дипломат, умер в 114 г. до н.э.)
[4] 西域 (xīyù) — ист. западные земли, западные страны (напр. Западный Китай, Средняя Азия, Центральная Азия, Индия)
Прежде чем Юй Ай успел ответить, Шэнь Цяо вдруг переменился в лице и поражённо произнёс:
— Кунье? Ты получил его от Кунье?
— …Да.
— Ты даже вступил в сговор с народом Туцзюэ, чтобы сместить меня с поста главы?!
На лице Шэнь Цяо, наконец, проявился слабый след гнева.
— Это правда, что шицзунь передал мне должность главы, но ты прекрасно знаешь, что я никогда не стремился к этому. Все эти годы я также очень полагался на твою помощь в управлении делами ордена. Скажи ты мне хоть слово, и я бы тотчас уступил тебе эту должность. Я просто не понимаю, почему ты предпочёл искать то, что далеко, а не взять то, что предлагают [5], вместо этого обратившись к тюркам!
[5] 舍近求远 (shě jìn qiú yuǎn) — отказываться от близкого (доступного) и стремиться овладеть далёким; отказываться от синицы в руках в погоне за журавлём в небе.
Душа его была охвачена яростью, поэтому тон его голоса был очень резок. Закончив говорить, он не сдержался и зашёлся в кашле.
Юй Ай хотел было погладить Шэнь Цяо по спине, чтобы помочь отдышаться. Только протянув к нему руку, он на секунду замер. Потом, наконец, отдёрнул её и медленно проговорил:
— Потому что на вершине Сюаньду так продолжаться больше не может. Вот так отгородившись от всех мирских дел, даже вершина Сюаньду, первый даосский орден Поднебесной, рано или поздно утратит своё преимущество!
— Погляди вокруг. Из всех даосских школ, даосский монастырь Чуньян [6] на горе Цинчэн, судя по всему, набирает силу. Настоятель монастыря, И Бичэнь, к тому же ещё и входит в десятку лучших знатоков боевых искусств в мире, и славой давно затмил тебя. Ну, а теперь погляди на нас, Пурпурный дворец вершины Сюаньду. С тех самых пор, как шицзунь вознёсся на небеса [7], что ещё у нас осталось, кроме отголосков его былой мощи?
[6] 纯阳 (chúnyáng) — день чистой силы ян; даос. чистый ян.
[7] Напоминаем, 登仙 (dēngxiān) — даос. вступать в сонм бессмертных (святых); восходить к Истинному; обр. в знач.: умереть.
— Твои боевые навыки ничуть не уступают навыкам И Бичэня. Если бы ты захотел выйти в мир, то мог бы даже побороться за звание первого знатока боевых искусств Поднебесной. Но ты охотно хранил молчание, всем видом показывая, что предпочёл бы остаться никем глубоко в горах. Если бы так и продолжалось, то, какой бы прочной и богатой ни была основа вершины Сюаньду, в конце концов, её потеснят другие!
К этому времени Юй Ай начал потихоньку распаляться:
— Мир сейчас в хаосе. Все даосские ордена учреждают собственную даосскую ортодоксию [8], в то время как каждая из двух других школ, буддизма и конфуцианства, продумывает собственные шаги за право стать ведущим голосом в намерении помочь просвещённому государю захватить власть в мире. Демонические ордена и те приложили к этому руку! И только наша вершина Сюаньду сбежала от общества, прикрыла глаза и уши от суеты внешнего мира. В руках у нас меч небывалой силы, но мы отказываемся пускать его в ход. Если поддерживаемый буддийскими или конфуцианскими орденами правитель когда-нибудь объединит мир, как думаешь, останется ли в нём к тому времени место для наших даосских орденов?!
[8] Напоминаем, 道统 (dàotǒng) — 1) преемственность учения; 2) управление с применением учения определённой школы.