Прямо как говорится в старой пословице: «В управу на каждого нечестивца найдется нечестивец» [7]. Теперь Хо Сицзину хотелось только сжаться в комок и провалиться сквозь трещину под землю: лучше, чтобы собеседник его не видел.
[7] 恶人还需恶人 (èrén hái xū èrén): досл. нечестивцу нужен нечестивец. Иными словами, любой, кто совершит злодеяние, окажется жертвой другого, ещё более дурного человека.
— Почтеннейший старейшина? Неужели я так стар? — безразлично заметил Янь Уши с натянутой улыбкой.
Хо Сицзин ломал себе голову в поисках подходящих слов, которые бы понравились Янь Уши и заставили последнего отпустить его, но, как только его неожиданно перебили, он оцепенел и потерял дар речи.
Бянь Яньмэй подавил свой восторг и уважительно поклонился.
— Этот ученик приветствует шицзуня. Все ли шло гладко у шицзуня в последние дни?
Янь Уши бросил на него взгляд.
— Целыми днями находясь в окружении чиновников, похоже, ты халатно относился к тренировкам, раз не можешь разделаться даже с таким отребьем?
Бянь Яньмэю было стыдно за себя.
— Шицзунь прав, мне жаль!
Лицо «отребья» Хо Сицзина перекосило от ненависти, но он не смел ничего возразить.
Он знал, что с появлением Янь Уши уже потерял шанс извлечь выгоду из сражения. Лучшим решением теперь был побег, но стоял вопрос — как. Пока его противники вели беседу, он краем глаза осмотрелся, выискивая лучший путь для побега.
Он убил слугу ученика Янь Уши. Даже если учитель не собирался мстить собственноручно, он не станет останавливать своего ученика. Все принадлежали демоническим орденам, и никто не отличался особой праведностью. Хо Сицзин понимал, что Бянь Яньмэй не станет вдруг проявлять сострадание и прощать его, но, раз теперь с ними был Янь Уши, даже бегство было практически невозможно.
Хо Сицзин огляделся и заметил Шэнь Цяо, стоящего за спиной Янь Уши.
В его голове зародился план, и он мгновенно бросился на Шэнь Цяо!
Но скоро понял, что это было худшим возможным решением.
Все произошло в мгновение ока, так быстро, что никто не успел отреагировать. Бянь Яньмэй не знал ничего об отношениях между его шицзунем и Шэнь Цяо. Маневр Хо Сицзина насторожил Бянь Яньмэя, но, раз Янь Уши не двинулся, он тоже остался на месте.
Никак нельзя сказать, что Хо Сицзин действовал медленно. Казалось, за ним тянулся призрачный след его фигуры, когда он бросился на Шэнь Цяо!
Он только собирался схватить противника за запястье, как вдруг Шэнь Цяо, словно рыба, ускользнул из его рук.
У Хо Сицзина упало сердце. Он почувствовал, что что-то идет не так. Как только его попытка нападения провалилась, он без колебаний отдернул руку и отступил.
Он даже не посмел взглянуть в сторону Янь Уши, опасаясь, что любая потраченная зря секунда может лишить его шанса побега!
Однако все опять шло вопреки его ожиданиям. Его преследовал не Янь Уши, а тот человек, которого он только что попытался атаковать!
Бамбуковая палка была изумрудной и гладкой. Из-за того, что ей регулярно ударяли по земле, на конце она слегка расходилась. В то время ученые и чиновники приобретали трости у крестьян у подножий гор, чтобы затрачивать меньше сил на подъем. Бамбуковая палка Шэнь Цяо ничем не отличалась от таких тростей.
Бамбуковая палка пронеслась мимо, атакуя, казалось, в самой заурядной манере. Прием этот не отличался изящным узором движений. Но выражение лица Хо Сицзина изменилось: он почувствовал двинувшийся в его направлении мощный порыв морозного ветра, острый, словно лезвие ножа, и, как говорят, «буря после затишья».
Только тогда Хо Сицзин осознал, что тот, кого он принял за тряпку [8], на самом деле — кремень [9]!
[8] 软柿子 (ruǎnshìzi): досл. мягкая хурма; обр. человек, которым легко помыкать.
[9] 烫手山芋 (tàngshǒu shānyù): досл. горячая картофелина; обр. щекотливая проблема, головная боль.
Однако сожалеть было поздно. Присутствуй здесь один только Шэнь Цяо, бояться было бы нечего. Но то, что рядом с ним стоял Янь Уши, делало ситуацию на порядок более пугающей. Хо Сицзин был не в настроении вступать в продолжительную схватку, и ему оставалось только поспешно отойти на несколько шагов.
Кто бы мог подумать, что Шэнь Цяо, не отставая, последует за ним? Его поступь была такой невесомой, что шаги почти нельзя было различить; но в то же время они были твердыми, словно каменные глыбы, и ему удавалось держаться от Хо Сицзина на расстоянии вытянутой руки.
Янь Бяньмэй, стоявший в стороне наблюдателем, был изрядно удивлён. Искусство поступи ордена Хуаньюэ уделяло основное внимание ловкости и изяществу. Движения Шэнь Цяо в какой-то степени напоминали стиль ордена Хуаньюэ, но всё же разительно отличались. Судя по всему, были привнесены изменения в Исконные восемь триграмм [10] и Цзы Вэй Доу Шу [11]. На первый взгляд казалось, что движения очевидны, но стоило присмотреться, как они принимали хаотичный характер. Тайна эта была непостижима и неисчерпаемо глубока.
[10] 先天八卦 (xiāntiān bāguà) — этап исходного космогенеза в представлении китайской философии. Восемь триграмм гуа используются в даосской космологии, чтобы представить фундаментальные принципы бытия. Триграмма — особый знак гуа, состоящий из трёх яо — линий, сплошных или прерывистых. Все возможные комбинации трёх яо образуют восемь триграмм.
[11] 紫微斗数 (zǐ wéi dǒu shù): древнекитайский метод предсказания судьбы.
Казалось, у мужчины были проблемы со зрением. Это должно было служить очевидным опознавательным знаком, однако Бянь Яньмэй, сколько ни ломал голову, не мог припомнить такого знатока в Цзянху. Он повернулся к шицзуню, но тот совсем не выглядел удивленным. Бянь Яньмэю оставалось только подавить многочисленные вопросы и продолжить наблюдать за битвой.
Шэнь Цяо и правда желал Хо Сицзину смерти.
Только потому, что злые поступки этого мужчины, пользовавшегося дурной славой, достигли крайних пределов. Стоило какому-нибудь человеку приглянуться ему, как Хо Сицзин сдирал с жертвы кожу и менял себе лицо на новое. В периоды, когда это странное пристрастие проявлялось с особой силой, он менял по два-три лица в месяц. Те, чьи лица он забирал, разумеется, не выживали. Кроме того, Хо Сицзина не волновало, принадлежит ли его цель Цзянху: если он выбирал кого-то, шансы на спасение этого человека были малы.
Семьи жертв, несомненно, питали к Хо Сицзину лютую ненависть, но, так как он был крайне одарен в боевых искусствах и находился под защитой ордена Хэхуань, многие просто не могли ничего против него предпринять. Некоторые из тех, кто попытался отомстить за родственников, были убиты сами.
В буддизме есть поговорка: «Оставаться милостивым и добросердечным, используя жесткие методы» [12]; учения даосской философской школы также гласят: «Искоренять зло и проповедовать добро». Шэнь Цяо был от рождения ласковым и мягким, его было сложно разгневать. Но стоило ему по-настоящему разозлиться — и он не отступал от поставленной цели. В тот момент он твердо решил избавиться от бедствия в лице Хо Сицзина, поэтому не проявлял милосердия в атаках. Каждый его выпад был беспощадным и стремительным, нацеленным на окончательное искоренение зла.
[12] 以霹雳手段，行菩萨心肠 — досл. используя громовые методы, иметь сердце Будды. Столкнувшись с плохими людьми, надо вести себя жестко, дабы отстоять справедливость.
Если бы их схватка произошла до увечий Шэнь Цяо, Хо Сицзин ни в коем случае не смог бы с ним состязаться. Но теперь, когда у Шэнь Цяо оставалась лишь половина боевой мощи, а глаза плохо видели, хотя «Стратегия Алого Яна» избавляла организм от нечистот, все же отравлен он был редчайшим ядом. Последствия «Радости от встречи» были нещадными, она нанесла глубокий урон телу Шэнь Цяо. Так как в теле еще оставались следы отравы, избавиться от них было не так просто.
Так они продолжили сражение, исход которого никто не мог предугадать.
Хо Сицзин совсем не хотел бороться с Шэнь Цяо. Хотя Янь Уши не вступил в схватку, одно только его присутствие пугало — он напоминал тигра, хищно наблюдающего за жертвой со стороны и готового броситься в атаку в любой миг. Хо Сицзин торопился сбежать, но Шэнь Цяо не предоставлял ему такой возможности. Чем больше Хо Сицзин сражался, тем больше нервничал. Он досадовал на то, что не может просто придушить Шэнь Цяо и покончить со всем, но не мог, — так он бы только больше погряз в этом болоте.