Когда человек отвлекается по причине собственной нетерпеливости, он неизбежно кажет противнику прорехи в обороне. Шэнь Цяо плохо видел, но полагался на разум в сражении. В этот момент, стоя перед лицом временно снизившего бдительность врага и используя в качестве меча палку, он превратил ложный выпад в подлинный и нацелил его прямо в сердце Хо Сицзина!
Бамбуковая палка казалась легче перышка и нежнее ласкающей руки любовника, хотя Хо Сицзин прекрасно понимал, что, задень она его, палка пронзит насквозь его грудь. Он стиснул зубы и остановил наступление, затем заставил себя выгнуться назад, избегая атаки, и в то же время выбросил вперед ладонь. Она была наполнена внутренней ци, в ней бушевали ураганы и грозы. Он был уверен, что его враг отступит.
Однако Шэнь Цяо не только не стал уклоняться в сторону и отступать, но даже не замедлился и не взглянул на приближающуюся ладонь Хо Сицзина. После столкновения его тело осталось невредимо, а рука прошла насквозь, словно он был призраком.
«Теневой мираж»? Хо Сицзин побледнел от страха. Разве это не было известным всему миру приемом Ци Фэнгэ?!
Не успел он отреагировать, как его спину пронзила острая колющая боль.
Она была нестерпимая, словно чья-то рука пыталась вырвать прямо из его груди сердце. Хо Сицзин не выдержал и закричал!
Но Шэнь Цяо не смог проткнуть его бамбуковой палкой насквозь. Крепко схваченная невидимой ладонью, она не могла двинуться вперед!
Шэнь Цяо изменился в лице!
Автору есть, что сказать:
Янь Уши: А-Цяо, только что ты выглядел поистине вдохновляюще и внушительно. Редко можно увидеть, как обыкновенно ласковый человек так мечет молнии. Я смотрю на тебя совершенно новыми глазами.
Шэнь Цяо: Не знаю почему, но меня бросает в холодный пот каждый раз, когда вы делаете мне комплименты.
Янь Уши: Режиссёр — президент Мяу — говорит, что нам надо позволить тебе больше выступать в таких сценах, и я не должен принимать участие.
Президент Мяу (автор): Очевидно, ты просто хочешь насладиться зрелищем! Попробуй сам посчитать, сколько раз главу ордена Шэнь тошнило кровью в последнее время!
Янь Уши (легонько ахает): По крайней мере он ведь не умер?
Шэнь Цяо (отворачивается): Довольно. Я иду обратно в уединённую пещеру на горе Сюаньду.
Юй Ай: Шисюн, приходи (づ￣3￣)づ╭
Глава 28. Отступать было некуда: он мог только закрыть глаза в ожидании смерти.
Шэнь Цяо почуял некий аромат. Чуть сдвинув брови, он отреагировал чрезвычайно быстро, немедленно выпустив из рук бамбуковую палку. В очередной раз применив Теневой мираж, он уже оказался на приличном расстоянии от предыдущего местоположения.
«Теневым миражом» на деле величали блестящий навык цингун. Спустя секунду, как Шэнь Цяо отдёрнул руку, бамбуковая палка треснула и разломилась на куски, они тут же устремились к нему!
Убери он руку чуть позже, то повторил бы судьбу этой палки.
Бамбуковая трость вмиг разлетелась в щепки, но Шэнь Цяо ничуть не остановился. Резвый и стремительный, как ветер, он с ходу отступил к дереву, под которым стоял изначально, вместе с тем вскинув рукава. Бамбуковые сколы, летевшие прямо к нему, будто натолкнувшись на некий невидимый барьер, один за другим попадали, рассыпавшись по земле.
— Неужто я была так далека от мира? С каких это пор у нас появился такой знаток? — Вслед за душистым ветерком и потоком смеха рядом с Хо Сицзином появилась женщина в белом.
Она была необычайно красива, её белоснежные одежды с шёлковым поясом развевались и танцевали на ветру, делая её похожей на небожительницу, сошедшую с картин прошлого. Только вот глаза её не были так холодны. Напротив, пленяюще прекрасны, а взгляд, подобно бегущим волнам [1], манящим; даже её голос томным и до того сладким, что поневоле навевал ощущение, как все косточки в теле на пару цзиней становятся легче.
[1] 流波 (liúbō) — 1) бегущие волны 2) перен. выразительные (многозначительные, кокетливые) взгляды.
Однако при виде неё Бянь Яньмэй не только не выглядел ни на миг очарованным ею, наоборот, его лицо приобрело ещё более серьёзный и настороженный вид.
Хо Сицзин лёжа на земле извергал кровь. Он думал, что смертный час уже близок, но вдруг увидел этого человека. Вне себя от радости он отреагировал прямо противоположно Бянь Яньмэю:
— Глава ордена! Глава ордена, на помощь! Они хотят меня убить!
Как утопающий, вдруг ухватившийся за корягу, что могла спасти ему жизнь, он захотел тотчас броситься к женщине и в слезах прижаться к её бедру. Благо, он ещё не растерял остатки разума и удержался от свершения подобного действа, продолжив взывать о помощи.
Женщина не удостоила его и взгляда, мельком посмотрела на Шэнь Цяо и Бянь Яньмэя и остановила своё внимание на Янь Уши, с улыбкой поприветствовав его:
— В последний раз я видела Янь-лана [2] лет десять назад. Кто бы мог подумать, что годы пролетят так быстро, а Янь-лан останется таким же красивым и элегантным, как прежде. Моё сердце навек покорено!
[2] 郎 (láng) — 1) муженёк; 2) любимый, ненаглядный (мой)
Другими словами, она обратилась к нему так, как женщины обычно обращаются к своим мужьям или любовникам.
Янь Уши не проронил ни слова. Заговорил Бянь Яньмэй:
— Хо Сицзин только что убил моего слугу. Судя по словам главы Юань, вы собрались сделать вид, что ничего не было?
Поблуждав выразительным взором, Юань Сюсю обворожительно улыбнулась:
— Хо Сицзин действительно принадлежит моему ордену Хэхуань, но он под приказом Сан Цзинсина и ко мне отношения не имеет. Сегодня я здесь затем, дабы обсудить важный вопрос с главой Янь. Если глава Янь откликнется на мою просьбу, я оставлю Хо Сицзина в вашем полном распоряжении.
Тот резко переменился в лице.
— Не очень уж бессердечны слова главы Юань? — усмехнулся Бянь Яньмэй. — Ведь говорят, «муж и жена однажды — супруги на все жизни» [3]. Как вы это ни называйте, с Сан Цзинсином у вас довольно близкие отношения, и, следовательно, вы с его учеником тоже в неком роде побратимы. Если станет известно, что вам нет никакого дела, жив он или умер, другие ваши ученики, пожалуй, будут крайне разочарованы!
[3] 一日夫妻百日恩 (yīrì fūqī bǎirì ēn) — однажды став супругами, всегда быть нежными и заботливыми друг к другу.
На лице Юань Сюсю не дрогнул ни один мускул:
— Покушался бы на его жизнь кто другой, я бы, конечно, ему того с рук не спустила. Но если того хочет Янь-лан, я, во что бы то ни стало, обязана оказать ему эту услугу!
Она перевела взгляд на Янь Уши. Казалось, в её глазах плескались безграничная преданность и ласка.
— Мы не виделись десять лет, неужели Янь-лану нечего мне сказать?
Если бы любая другая женщина вела себя так же, Бянь Яньмэй, возможно, поверил бы, что между ней и его учителем была какая-то связь. Школы Хэхуань и Хуаньюэ, однако, имели общее происхождение, поэтому он прекрасно понимал, что за каждым словом, произнесённым устами этой женщины, и каждым выражением её лица стояло «Дьявольское обаяние».
Но, даже зная об этом, всякий раз, когда слышал её голос или видел улыбку, Бянь Яньмэй всё равно попадал под её чары. Ему оставалось только заставить себя не смотреть.
— Есть кое-что, что я давно хотел тебе сказать, — наконец произнёс Янь Уши.
— Прошу, продолжай, Янь-лан, — сказала Юань Сюсю, в её прелестных глазах затаилась улыбка.
— Раз так приспичило разодеться святошей, то не забывай прятать свое распутное выражение. С другими мужчинами, может, и сработает, но меня от этого только тошнит. В другой раз не забудь прикрыть и лицо, чтобы не портить мне аппетит.
Бянь Яньмэй и Шэнь Цяо:
— «…»
Юань Сюсю:
— «…»
Бянь Яньмэй с трудом сдерживал смех.
Лицо Юань Сюсю побагровело от гнева. Она посмотрела на Янь Уши так, как если бы тот уже был мертвецом.
Но лишь мгновение спустя она вернула улыбку на место.
— Янь-лан прав. Я изменю свой стиль, как только вернусь. Во что угодно переоденусь, лишь бы Янь-лан был счастлив.