Увидев, что вошёл не Янь Уши, а Шэнь Цяо, он лишь взглянул на него разок и остался сидеть на месте, даже не подумав подойти и обменяться любезностями.
Пулюжу Цзянь продолжил свой рассказ:
— Наставник Сюэтин некогда получил должность учителя государя от Юйвэнь Ху. Хотя Юйвэнь Ху и мёртв, между ним и семьей Су осталась глубокая связь. По идее, наставник Сюэтин должен был прийти поздравить их сегодня, но почему-то так и не появился, даже не послал ученика, очень странно.
— А мужчина и женщина вон там, должно быть, из ордена Бися [7] горы Тайшань и дворца Люли острова Фанчжан [8]. Обе эти школы издавна находятся в близких отношениях с храмом Чуньян. Вероятно, они прибыли сюда именно по этой причине.
[7] 碧霞 (bìxiá) — «лазурный закат».
[8] Остров Фанчжан — в оригинале 方丈洲 (fāngzhàng zhōu) — один из трёх священных островов-гор в китайской мифологии, служивший обителью небожителей. В «Исторических Записках» Сыма Цяня о них сказано так: «В море-океане стоят три священные горы. Зовутся они Пэнлай, Фанчжан и Инчжоу. Обитают на них бессмертные-сяни».
(«бессмертные-сяни» — в данном случае 仙 (xiān), так как есть и иные иероглифы для определения «бессмертный, небожитель»)
В трактате «Ле-цзы» рассказывается, что все строения там из золота и нефрита, все звери и птицы белого (священного) цвета, деревья, на которых зреют жемчуг и белые драгоценные камни, растут кущами, плоды имеют удивительный аромат, а те, кому довелось их отведать, не стареют и не умирают.
— Все остальные не представляют собой ничего особенного, просто несколько ничтожеств из заурядных школ. Знание их личностей не принесёт вам никакой большой пользы, так что я не буду тратить на них своё дыхание.
На самом деле среди неназванных людей было немало мастеров, что снискали себе известность в Цзянху, но в устах Пулюжу Цзянь они стали «ничтожествами». Победитель всегда прав — это правило мира боевых искусств сейчас воплотилось во всей красе. На своих крошечных клочках земли они могли чувствовать себя как рыба в воде, однако Пулюжу Цзянь обычно имел дело с величайшими талантами Северной Чжоу, потому, естественно, не воспринимал этих людей всерьёз.
Шэнь Цяо брал на заметку каждого человека, которого он называл. Сидя слишком далеко, он не мог чётко разобрать их лица из-за плохого зрения, но запоминал очертания фигур, цвет одежд и манеру держаться.
Посреди их разговора внутрь вошли ещё двое. Шэнь Цяо они показались немного знакомыми. Поприветствовав хозяина дома, два гостя осмотрелись и случайно встретились взглядами с Шэнь Цяо.
Се Сян слегка удивился и лишь кивнул ему, но Чжань Цзыцянь уже подошёл:
— Господин Шэнь, вы тоже здесь!
Шэнь Цяо с улыбкой встал на ноги:
— Брат Чжань, какое совпадение!
— Верно! — Чжань Цзыцянь имел хорошее впечатление о Шэнь Цяо и хотел сесть рядом с ним, чтобы подробно всё обсудить, но Се Сян подошёл и сказал:
— Шисюн, хозяин уже выделил нам места. Разве ты не нарушишь приличия, если самовольно сядешь, где нравится?
Чжань Цзыцянь был вынужден остановиться.
— Возможность встретить здесь господина Шэня — большое счастье. На самом деле, у меня есть просьба к господину Шэню. Не могли бы вы остаться ненадолго после пиршества?
Шэнь Цяо не имел никакого отношения к школе Линьчуань. Чжань Цзыцяню тоже не было известно, кто он такой. Они встретились случайно, и Шэнь Цяо действительно понятия не имел, о чём тот собрался его попросить, однако всё же кивнул:
— Хорошо.
Как только оба гостя ушли, Пулюжу Цзянь сказал:
— Школа Линьчуань занимает видное положение в династии Чэнь и оценивает себя очень высоко. Это можно понять, просто взглянув на Се Сяна. На сей раз Чжоу хочет объединиться с Чэнь, чтобы пойти войной на Ци. Эти двое, должно быть, пришли вместе с послом от династии Чэнь. Однако в Чанъане они не главные. Вам нет никакой нужды обращаться с ними столь вежливо.
— Се Сян несколько высокомерен, но Чжань Цзыцянь весьма добродушен, — улыбнулся Шэнь Цяо.
Когда они сражались, Се Сян помнил о необходимости держать область схватки как можно более узкой, чтобы не втягивать в это ни в чём не повинных людей — очевидно, он был гордым, но не злым по природе. Учитывая это, Шэнь Цяо не считал высокомерность, которую Се Сян проявлял в общении с ним, невыносимой.
Пока они разговаривали, торжественный обед уже начался.
Автору есть, что сказать:
Люди всего мира прислали свои поздравления по поводу того, что Шэнь Цяо не кашлял кровью в этой главе.
Янь Уши: Понятно… (многозначительно)
Шэнь Цяо: У меня плохое предчувствие…
Глава 31. Могу я попросить главу Шэнь быть нашим свидетелем?
К этому часу почти все приглашённые уже были в сборе. Зал был наводнён множеством одарённых и выдающихся людей, включая членов императорской семьи, отпрысков знатных школ и даже мастеров боевых искусств из ряда орденов. Это было редкое зрелище, и всё это происходило из-за разных положений [1] двух братьев Су.
[1] 身份 (shēnfèn) — 1) положение (социальное); юридическое положение, статус; квалификация, звание, ранг, личность. 2) престиж, авторитет.
В это время нравы и обычаи были ещё довольно открыты. Каждому полагался свой обеденный стол, и гости мужского и женского пола могли остаться в одной комнате с небольшой перегородкой, помещённой посередине в виде символического разделителя. Забота о женщинах легла на плечи супруги Су Вэя, а его мать госпожа Цинь сидела во главе стола. Рядом по обе стороны от неё стояли два брата Су, Су Вэй и Су Цяо. Прислуга сновала туда и обратно с изысканными яствами и отличным вином, и этот миг был наполнен весёлой болтовнёй и смехом. Были рады и хозяева, и гости.
Вместе с музыкой, льющейся из лютен и флейт, танцовщицы начали свободно порхать вокруг. Шэнь Цяо не видел ясно, но всё ещё мог различить гибкие, изящные фигуры этих девушек и их развевающиеся ленты — совсем как бессмертные, сошедшие с небес в этот суетный мир, они ступали по дорожкам, усыпанным живыми цветами. Танец был непорочным и священным, но в нём неосознанно улавливался оттенок особого очарования, совершенно отличного от ныне модных стилей плясок Ху и Жун. Не был он похож и на танец Южных династий, описанном в стихах «опустив голову и прикрыв лицо рукавом, нефритовая шпилька плывёт на осеннем ветру». Все присутствующие были удивлены его новизной и аплодировали один за другим. Спустя пару-тройку чарок вина некоторые из гостей, кто любил танцы, даже начали кивать головой в такт ритму.
Заметив, что Шэнь Цяо увлёкся танцем, Пулюжу Цзянь объяснил:
— Это танцевальная музыка из Кучи [2]. Она называется «Земной рай». Народ Кучи — набожные буддисты. Когда государства не стало, его музыка достигла Центральных равнин, вот почему в этой мелодии присутствуют нотки буддийской школы.
[2] 龟兹 (qiūcí) — Куча, Цюцы (также Кучэ и Кучар) — древнее буддийское гос-во, что протянулось вдоль северной кромки пустыни Такла-Макан по северному маршруту Великого шёлкового пути между Карашаром к востоку и Аксу к западу.
Шэнь Цяо вдруг осенило, и он, рассмеявшись, поделился:
— Немудрено, что у всех этих дам обнажены пупки и плечи, и на них так много украшений. Это в стиле Кучи!
Пулюжу Цзянь рассмеялся в ответ:
— Точно подмечено.
Как раз в тот момент, когда все вокруг наслаждались приятным времяпровождением, из-за двери в спешке засеменил слуга. Он подбежал к Су Вэю и что-то прошептал ему на ухо. Лицо хозяина дома напряглось, и он подал рукой сигнал.
На долгой резкой ноте танец внезапно оборвался, и музыка замерла. Все, как один, гости, будто очнувшись от безграничного мира блаженства, озадаченно повернулись к хозяину.
Су Вэй поднялся с места и, сложив ладони, поклонился.
— Известие о дне рождения моей матери дошло до императрицы, и Её Величество специально прислала своего представителя с поздравительными подарками. Прошу, подождите немного, господа. Я вернусь к вам всем после того, как поприветствую гонца.
Как было очевидно из фамилии, императрица государства Чжоу Ашина [3] была родом из Туцзюэ, которую правитель Чжоу взял в жёны чисто ради дружбы со страной. Никакой связи с семьёй Су у неё никогда не было, а император уже прислал подарки на день рождения госпожи Су, так что, в принципе, это событие не имело к ней никакого отношения, но, к всеобщему удивлению, она тоже решила преподнести их.