— Поняла, господин. Все сделаю.
— Теперь ты. — Поворачиваюсь к Ите. — Если еще раз, хотя бы одна живая душа, посмеет врываться в мою комнату без спроса, или попытается за мной шпионить… — Выдерживаю драматическую паузу и угрожающе надвигаюсь на ребенка. — Я буду очень, очень сильно злиться. А знаешь, что делают злые дворяне?
— Они порются..? — Спрашивает меня это юное дарование, видимо подразумевая «приказывают выпороть». Но Остапа понесло, больную фантазию было не остановить. Комнату заполнил смех, номинированный на звание «лучшее конское ржание Хельхада».
— Нет. — Отвечаю я, закончив смеяться. — Они волшебством забирают любопытные носики и не возвращают их, пока провинившийся не исправится. — Аккуратно хватаю её пальцами за нос, стараясь не причинить боли.
— Ой! Не надо, господин! Я все поняла! Я буду слушаться! Не забирайте мой нос!
— Точно будешь?
— Точно, точно! Клянусь всем, что имею!
— Хорошо. — Убираю руку. — А теперь отведи меня к советнику. — Крайний раз оборачиваюсь, выходя из комнаты и замечаю улыбку кудрявой девушки, оставшейся сторожить чертежи.
«Курлык! Курлык!»
Дорога к кабинету Реймса была уже знакомой, так что быстрым шагом, следуя за Итой, добрался к нему за пару минут. Поместье еще спало, люди только-только начинали открывать глаза, и очень редкие «жаворонки» провожали нас удивленным взглядом. Трижды постучав в дверь и дождавшись приглашения — вхожу внутрь. Обстановка практически не изменилась, однако явно тянуло перегаром. Реймс сидел за столом, лицом к двери. Перед ним стояла прозрачная чекушка, наполненная чем-то, что еще совсем недавно находилось в керамической бутылочке. Единственной, из трех, стоявшей. Две прочие были, по-видимому, пусты, расположившись на столе горизонтально.
— Садись. — Советник вяло кивнул на стул. — Пить будешь?
— А какой повод? — Спрашиваю я, принимая сидячее положение и наблюдая как из «кармана» достают вторую рюмку.
— Восстание началось. Рабское. Чтоб их там всех на жезлах в лесу вертели.
— Все так плохо? — Задаю я риторический вопрос, разглядывая напившегося советника.
— Очень плохо, Игни, из дома Пульвис. Четыре сотни метров от стен моего дома. Четыре сотни! Эти подлецы посмели разбить здесь лагерь и планировали отрезать нас от города!
— А сколько километров до городских стен?
— Пятнадцать.
— Ага…
— Ну! Говорю же!
— Наливай. Что там у тебя? — Решаю поддержать советника, не бросая наедине с переживаниями.
— Настойка из лунного плода. Крепкая штука… — Отвечает он мне, наполняя стоящую предо мной посуду.
— За нашу победу! — Говорю первый тост и залпом опрокидываю напиток в себя.
— За побуду! — Вторит мне Реймс и повторяет жест.
По горлу пробежал поток раскаленной магмы, перехватывая дыхание и обжигая изнутри. Твою ж дивизию, это ж блин водка! Самая настоящая водка! Ошарашенными глазами оглядываю стол, ища чем закусить и не нахожу съестных припасов. Совсем. Откашлявшись, занюхиваю локтем.
— Ух… — Выдавливаю из себя первый осознанный звук.
— Продолжим! — Отвечает советник, наливая вторую.
Между первой и второй…
— За то, чтоб все рабы были в цепях!
— За цепных рабов! — Вторит слегка окосевший собутыльник и мы опрокидываем рюмки.
— Кхшшша! — Выдыхаю я язычки воображаемого пламени и чувствую, как тело начинает выходить из-под контроля.
— Вот! И я говорю, сжечь ублюдков! — Соглашается со мной Реймс и наливает третью, после чего кладет опустевшую бутыль на бок.
— За Родину! За Сталина! — Выдавливаю тост из глубин столь быстро захмелевшего сознания.
— За этих самых ребят! — Соглашается сидящий напротив и одновременно со мной опрокидывает настойку в себя.
Как человек давно не употреблявший — я очень плавно продолжал косеть от алкоголя на голодный желудок. Остатки разумных мыслей требовали завершения банкета и похода на кухню. Зачатки неразумных мыслей — требовали открыть еще одну бутылку.
— С утра выпил и весь день свободен… — Процитировал я неизвестного философа.
— Не-не-не! Там тебе еще с Ханцем ехать. Не расслабляемся.
— А может ну его и не ехать? Меня там Сиви ждет.
— Ох какой шустрый! А сам говорил: «Неделю! Неделю!»
— Так ты ж сам её под меня подкладывал!
— И ничего я не подкладывал! Я мож забочусь так о ней!
— Заботишься? Отправляя ночевать к незнакомому мужику?
— Ну дак какой же ты не знакомый? Мы же познакомились!