— Wake up, Neo. Youobosralsya!!! — С громким криком захожу в комнату, производя на хозяйку неизгладимое впечатление.
Глава 71. «Леди»
Уверенным шагом, полностью соответствуя новой роли и производя неизгладимое впечатление, я завалился в комнату.
— О! Леди! Как удачно, что вы здесь оказались и не успели воспользоваться телефоном для побега. — Глазами стреляю в направлении окна, слегка приоткрытого. На подоконнике, аккуратно сложенной кучкой, лежит веревка из простыней.
На большой кровати, в центре комнаты, обнаружилась девица, неопределенного возраста, густо украшенная местной «штукатуркой». Или «макияжем», как говорят более утонченные коллеги из бухгалтерии. Одетая в красное облегающие платье, с глубоким декольте, открывающим вид на не слишком большую, но симпатичную грудь, девушка смотрела на меня огромными перепуганными глазами, серовато-голубого цвета.
— Ну что же вы, леди, на меня так смотрите? Право, вы напоминаете мне того самого мышонка, из анекдота, который с большими глазами сидел в кустах. Как вас зовут?
— К-к-к… Кто вы? — Слова явно давались ей с трудом, что служило прекрасным маркером яркости моего появления.
— Эх, леди. Не учила вас матушка, что вопросом на вопрос отвечать не хорошо? Да еще и организацию такую упоминаете. На волне последних веяний — вполне рискуете окончить жизнь в петле, на дереве. — Наблюдая, как собеседница взбледнула, растягиваюсь в коварной улыбке. — Впрочем, ладно. Отвечу. Я — Игни! Вестник перемен! Гроза прохиндеев! Бич наркоманов! Архитектор судеб и просто красавец! А вы?
— Я… Меня зовут Жозин…
— И все? Просто Жозин? Как скучно, леди, право слово! Вот скажем, ваш муж. Дорасил. Вот он затейник, с ним точно не соскучишься. Чувствуете запах гари, что доносится из вот этого прекрасного окошка? — Пальцем указываю в сторону подоконника с веревкой. — Это его рук дело. Хороший тамада оказался и конкурсы у него интересные. — Озорно подмигиваю.
— Я не понимаю…
— Ну таки шо вы не понимаете? Таки сложите понятное с очевидным. Сегодня у нас что? Праздник. А что делают во время праздника? Жертвоприношение. Ну вот Дорасил, так сказать, зажег на этой вечеринке. Буквально. Почти четверть города объяты пламенем, вместе с его жителями. Чувствуете? — Демонстративно и шумно принюхиваюсь, при этом словно подгоняя к себе рукой воздух. — Горелое мясо.
— Он не мог… Не хотел! Вы ошибаетесь! — Девушка, судя по голосу, оказалась в считанных шагах от истерики.
— Конечно. — С важным видом киваю головой. — Я определенно ошибся, когда пришел к вам первым. Думал — поговорим… Узнаем друг друга получше. Проникнемся, так сказать, доверием. Вы мне про оппит и красное железо расскажете. Но таки что я вижу в итоге? Вы мало того, что не можете представится так, как положено леди, так еще и обвиняете меня в незнании и невежестве. Фи! — Демонстративно отворачиваюсь в сторону двери. — Вполне очевидно, что действительно стоило сначала запустить сюда толпу пропавших гарью и убитых горем горожан. Вот им вы наверняка сможете рассказать, какой ваш муж прекрасный человек и что это не он заживо сжигал их друзей и детей.
Вальяжной походкой, медленно, направляюсь к выходу, оставляя девушке время для размышлений. Если дамочка не слишком глупая — выводы сделает правильные. Ну а если слишком… Тогда и муж бы ей доверять столь опасные сведения бы не стал.
— Похоже, придется огорчить Реймса, оповестив о том, что вы сотрудничать не готовы. — Мысленно усмехаясь, словно бы вскользь упоминая советника, прекрасно зная, что он сейчас стоит в паре метров от меня и подслушивает.
— Постойте! Вы знаете господина Реймса? — Жозин отреагировала мгновенно. Если до этого я был для нее просто странным чудаком, внезапно выбившим дверь ее комнаты, то теперь предстал в качестве билета на ту сторону баррикад.
— Конечно. В конце концов, я здесь по его личной просьбе, чтобы решить судьбу дома Эниль, повинного в контрабанде запрещенных веществ, порче имущества, массовом убийстве верноподданных, распространении оппитовой пыли, провоцировании беспорядков. — Театральным образом загибаю пальцы на руках, дабы подчеркнуть количество грехов. — Покушении на убийство члена знатного дома, дважды. Покушении на жизнь советника и его семьи. Убийстве члена правящей династи. Ничего не забыл? — С интересом разглядываю последний палец на руке, оставшийся не загнутым. — Ах, да! Точно! Государственная измена!
— Быть того не может… — Настал тот самый дивный момент, когда человек почувствовал всю пушистость подкравшегося писца, от чего руки сами собой устремились мять подол платья, слегка приоткрывая вид на стройные ноги.