Вальдемар одарил ее улыбкой, в которой проглядывалось безумие. Потом извлек из рукава еще один бутылек и оросил прозрачной жидкостью металлические решетки в форме "солнышка". Решетки зашипели, покрылись пеной и рассыпались.
— Ах, ты так примитивна! — Вальдемар подхватил подолы плаща и забрался на подоконник. — Иногда я благодарен Брокку за то, что он населил мир волшебством!
— А это он населил? — удивился Клим.
— Совершенно случайным образом! Но если я сейчас начну углубляться в историю, то, боюсь, вы не успеете меня дослушать!
Вальдемар развернулся лицом на улицу, прыгнул и растворился в темноте. Клим взял Наташеньку за локоть.
— Теперь вы.
— С удовольствием! — Наташенька забралась на подоконник. В темноте не было видно ничего (кроме самой темноты) — будто прыгаешь в пустоту. Наташенька начала прокручивать в голове любые, даже самые фантастические варианты, при которых ей бы удалось не сгореть, но спастись. А потом кто-то осторожно подтолкнул ее в спину. И Наташенька вывалилась из окна.
Она хотела завопить — но холодный воздух забил ее легкие. Глаза наполнились слезами. Ветер в озорном бешенстве собрался сорвать с нее всю одежду.
"Я сейчас умру!" — успела продумать Наташенька, и на последнем слове мягко приземлилась на мокрую траву.
Оказалось, что она упала на газон между двумя поникшими елями. Неподалеку сидел и ухмылялся Вальдемар.
— И ничуть не смешно! — пробормотала Наташенька, стремительно поправляя взбившуюся юбку, блузку и растрепанную прическу.
Она поискала глазами окно, из которого выпрыгнула. А ведь и правда — невысоко. В окне показался Клим — озаренный бликами огня, будто греческий бог, спускающийся с Олимпа. Сейчас он сделает шаг и взлетит…
В этот момент что-то оглушительно взорвалось. Клим исчез в ослепительно вспышке света. А Наташенька вдруг сообразила, что ничего не видит и не слышит. И только секунду спустя она поняла, что катится по траве, усеянной горящими обломками бетона, щепками и осколками стекла…
В автомобиле внезапно задрожали стекла. Крепнев покрепче ухватился за руль. Он думал только о цели путешествия, и о том, чтобы его жизнь не закончилась одновременно с этой самой целью.
А вот маньяк оживился, высунулся из окна и некоторое время смотрел назад, хотя в этакой темноте, да еще в дождь, вряд ли что можно было разглядеть. Потом маньяк сунулся обратно, поднял стекло и радостно потеребил намокшие волосы. Очки у маньяка сползли на нос. Нужны ли они ему вообще?
— Мертвые Хранители хоронят себя сами! — воскликнул маньяк. — А тебе, мой друг, придется искать новую работу!
— Ты взорвал больницу? — поинтересовалась муза.
— Не совсем я. Просто так сложились обстоятельства. Как там наш общий друг?
— Ему лучше. — сухо ответила Муза. — Температура упала. Кажется, он просто спит.
— Тогда нужно отыскать уютное местечко и попробовать его разбудить! — маньяк дружески хлопнул Крепнева по плечу. — А? Верно я говорю? Если бы убил еще и Хватку, то взрыв был бы в сто раз сильнее! Мертвые Хранители, знаешь ли, хоронят себя сами!
Крепнев хотел бы сказать, что уже слышал эту фразу, но вовремя сдержался. Он все еще хотел жить.
Холодный ветер донес до Семена запах гари. Дрогнул воздух, принеся слабый отзвук взрыва. В следующее мгновение Семен понял, что падает. Вернее, его просто опускали на землю — быстро и бесцеремонно. Колючие ветки оцарапали кожу. Семен почувствовал под ногами влажную рыхлую почву, а в ботинки стремительно залилась вода.
Зеленый свет вокруг рассеялся. Семен увидел неподалеку бабушку Фиму, дедушку Ефима, господина Виноградова и Вячеславу. Призраки образовали плотное кольцо и плавно двигались кругом. Из зеленого потока привычно показывались чьи-то лица, части тела и одежды. Шепот не прекратился, но стал едва слышен и совершенно неразборчив.
— Это был взрыв? — спросила бабушка Фима.
— Верно! Верно! — отозвались призраки. — Тут недалеко!
— Что взорвалось?
— Скоро узнаем! — отозвались призраки. — Тут недалеко!
— Толку от вас! — хмыкнула бабушка Фима. — Чего мы ждем-то?
— Человека без имени! — снова отозвались призраки.
— И сколько ждать?
На этот раз никто не отозвался. А Семен вновь подумал о Наташеньке.
У Наташеньки, правда, не было времени думать о Семене. Мощнейший взрыв вышиб из ее бедной головы все мысли, оставив один протяжный, отчаянный вопль. Если бы Наташенька могла вопить просто так — она бы с удовольствием это сделала. Но горячий воздух наполнил до предела ее легкие, не давая возможности нормально вздохнуть. Взрывная волна тащила Наташеньку по газону. Вернее ей, взрывной волне, скорее всего, было наплевать, кто там попался на ее пути. С одинаковым безразличием взрывная волна тащила и Вальдемара, и вырванные с корнем деревья, швыряла комья сырой земли, кустики, охапки листьев. А когда взрывная волна прошла и скрылась в темноте, ухая, дребезжа и зловеще постанывая, Наташенька сообразила, что у нее полный рот грязи, каблуки сломаны, колготки порваны, а шею и живот жжет так, будто под одежду натолкали горячих углей, только с костра. Наташенька лежала в невообразимой позе, и слабо удивлялась тому, что еще жива.
Все вокруг горело — трава, земля, мусорный бак, деревья. Огонь лизал стены ближайшего дома и разбегался дорожками, в сторону припаркованных неподалеку автомобилей. Даже ливень не в силах был ему помешать, хотя очень старался.
Наташенька села и подтянула колени к подбородку. Ей было и жарко и холодно одновременно. Голова кружилась. А еще очень хотелось заплакать. Не потому, что ей было жалко Клима, а потому что вдруг показалось, что хуже быть просто не может. А ведь еще вчера она мечтала о новой жизни, о Толике, о престижной работе и успешном карьерном росте… жизнь, оказывается, такая хрупкая штука… Беречь ее надо было, беречь изо всех сил, а не тратить попусту, надеясь, что прожитые зря секунды когда-нибудь вернуться вновь, что жизнь перевернется, будто песочные часы, и потечет заново, давая возможность исправить ошибки. Не будет такого. Теперь уж точно не будет…
Что-то зашевелилось в куче тлеющего хлама неподалеку. Показалось испуганное, бледное молодое лицо.
— Клим! — Наташенька поднялась и, прихрамывая, поспешила на выручку. Еще бы голова не кркжилась…
Клим запутался в мусорных пакетах и, казалось, совсем не понимал, что происходит. Волосы его были опалены, превратив прическу в "ежик", от головы шел пар.
— Клим! Я так рада! — Наташенька выудила молодого человека из мусора, отряхнула и крепко обняла. Клим не сопротивлялся. — Ты говорить-то можешь? Помнишь, что произошло?
Клим моргнул. На лице отразилась напряженная работа мысли.
— Я летал? — хрипло спросил он.
Наташенька аккуратно сбила пепел с его волос.
— Да, еще как. Словно олимпийский бог!
Клим моргнул еще раз.
— Серьезно? А что произошло?
— Больница взорвалась! — сообщила Наташенька радостно.
Кажется, Клим кое-что вспомнил.
— Тут где-то должен быть бродячий волшебник! — пробормотал он. — Только я не помню, зачем…
— Главное, что ты живой.
— У тебя слезы?
— Это от ветра! — отмахнулась Наташенька. — Честное слово… Я подумала, что осталась здесь совсем одна…
Клим огляделся. То, что осталось от больницы, утонуло в облаке пыли. В небо валил черный — чернее ночи — густой дым. Кое-где трещал огонь. Дома через дорогу молча смотрели на произошедшее темными окнами. На улице было совершенно пустынно.
— Должны же быть люди! — произнесла Наташенька нерешительно. — Разве никто не увидел, что произошло?
— Здесь уже нет людей. — сказал тихий женский голос, и Наташенька вдруг обнаружила, что за спиной Клима стоит девушка, которую звали Хватка. Она собрала густые черные волосы в хвост, обнажив неуловимо-красивое лицо. В другое время Наташенька бы с удовольствием позавидовала ее красоте. Клим испуганно вздрогнул и развернулся.
— Откуда вы…
— Меня вообще редко замечают. Только когда я сама захочу. — произнесла Хватка шепотом, от которого у Наташеньки по спине прошла дрожь. — Я искала своего товарища… Я думала, что он охраняет больницу, но оказалось, что он тоже мертв. Из-за него и произошел взрыв. Мертвых Хранителей оказалось слишком много… Бедный, бедный Церб. Он был отличным помощником.