— Ты не ограничен в своих фантазиях. — подсказала муза так тихо, что никто, кроме Брокка, ее не услышал. — Раз уж ты здесь, то почему бы не построить целый город и не населить его людьми? Почему ты ограничился только Храмом?
— Потому что я не мог. — шепнул в ответ Брокк. — Я не знал как… Я был пленником, понимаешь? Пленником…
— Ну вот теперь я, как твоя персональная муза, даю свободу. Пойдем. Покажешь мне, что ты хочешь построить.
— Мельницу! — воскликнул Брокк. — Я хочу построить огромную мельницу на берегу реки. С деревянным колесом!
Артефакт, мгновенно забытый, упал на пол и, звеня, закатился под диван.
Брокк приобнял музу за плечо и, воодушевленный до предела, повел ее в темноту, тараторя на каждом шагу:
— А еще я мог бы построить метро, в котором вместо обыкновенных вагонов летал бы настоящий дракон! Ну, просто так, для эффекта. Люди садились бы ему на спину и летели бы до нужной станции. А безбилетников можно было бы сбрасывать…
Голоса затихли. Муза и Брокк исчезли в темноте. Главная зала погрузилась в тишину.
— Что все это значит? — спросила бабушка Фима. — Я совершенно ничего не понимаю.
Вальдемар хитро подмигнул, подошел к дивану и выудил из-под него артефакт. Повертел его в руке и неспешно убрал в карман, а потом сказал:
— Я только что предотвратил конец света!
— Это я поняла. Меня больше интересует, как ты умудрился?
— О, все очень просто. Я создал музу, которая должна была нейтрализовать сумасшествие Брокка, а потом придумал, как доставить музу непосредственно в Храм Зеркал и Улыбок. Для этого мне понадобился день рождения Клима, врожденная жадность господина Виноградова и крысолов, который умеет отлично воровать. Вот, собственно, и все.
— Так это было продумано заранее? — воскликнул Клим.
— За исключением нескольких моментов. Во-первых, я собирался отправиться за музой один, а не в огромной кампании. Но кто-то ударил меня по голове, потом я оказался в плену, ну дальше вы все знаете. Короче говоря, никого из вас здесь не должно было быть. Но я рад, что все именно так закончилось. У музы появилась удачная возможность для яркой метафоры.
— Это я ударила тебя по голове. — внезапно сказала Хватка. — Извини. Мы с цербером как раз проходили мимо…
— Это все хорошо, — вмешалась бабушка Фима, — но у меня два вопроса. Во-первых, что теперь будет с Брокком?
— О, тут все просто. Брокк останется жить в собственных фантазиях вместе с музой. Она напрочь отбила у него желание уничтожать мир. Брокк теперь не одинок, у него появились новые цели в жизни. Он наверняка найдет, как скоротать вечность.
— А муза тоже вечная?
— Она будет существовать, пока существует разум Брокка. Если и не вечность, то довольно длительное время точно.
— Тогда второй вопрос. Как бы нам вернуться обратно, в наш мир?
— Кушать хочется! — добавила Вячеслава.
— Ну, это еще легче. Вы же в мире грез. Выбраться отсюда можно только одним способом — проснуться.
— Проснуться? — хором спросили все присутствующие (кроме крысолова, который или умер, или был без сознания).
— Вот именно. — сказал Вальдемар. — В любом учебнике по колдовству вам скажут, как это сделать. Смотрите…
Мрак рассеялся или впитался в почву или попросту отступил под напором обстоятельств. Не суть важно. Главное, что апокалипсис снова не наступил, а долгая мрачная ночь подходила к концу.
Кто-то вообще не заметил Мрака, а кое-кто посчитал, что миру он даже на пользу. Только солнце лениво выкатывалось из-за горизонта, и ему было наплевать на то, что совсем рядом промелькнул конец света.
…Была ли душа у Брокка — никому доподлинно неизвестно. Разум точно был. До недавнего времени — холодный, острый, безжалостный, никого не щадящий. А еще расчетливый. Брокк мог предугадать, как разовьются события… но мог ли он заглянуть в будущее? Вряд ли. Иногда даже великие волшебники и гениальные злодеи не видят дальше собственного носа. Или, может быть, не хотят видеть? Может быть, в том месте, где у них должна была быть душа, все еще тлеет слабый огонек надежды? Огонек не греет, нет, он просто напоминает, что когда-то это гениальное, злобное, холодное существо была человеком. И у него были свои радости, свои заботы, своя любовь. И, быть может, пока не погас этот слабый огонек, конец света и не наступил бы. Ведь Брокк надеялся, что кто-нибудь избавит его от одиночества. Ну, или хотя бы составит компанию…
— А я могу влюбиться в музу? — спросил Брокк с надеждой?