Сосредотачиваюсь, направляя силу артефакта. Вместо уничтожения — преображение. Я отменяю генетические изменения, внесённые Императором. Возвращаю кселари их природную эмпатию, их способность к состраданию и творчеству. Это не обеляет их преступлений, но даёт шанс на искупление.
Ощущаю, как волна изменений прокатывается по вселенной, затрагивая каждого кселари, где бы он ни находился.
— Что теперь? — спрашивает Лёшка, наблюдая за тем, как меняется пульсация Сердца Мироздания.
— Теперь нужно решить, что делать с арканой, — вздыхаю, понимая всю тяжесть выбора, лежащего на мне. — Что делать с Сердцем, чтобы подобное не повторилось вновь.
«…Уничтожить меня… нельзя… но можно… перераспределить…»
— Я могу забрать аркану у всех, — говорю, обдумывая варианты, — но оставить Телепортариумы, как задумывали Предтечи. Миры должны быть связаны воедино.
Братишка хмурится:
— А как же все, кто зависит от арканы? Что будет с ними?
— Разумные расы выживут, — отвечаю после паузы. — А искусственно созданные твари — нет. Монстрам пора вернуться на страницы страшных сказок. Им нет места в этой жизни.
Алексей долго смотрит на меня, затем кивает:
— Делай, что должен.
Снова фокусируюсь на артефакте. Представляю, как аркана медленно уходит из живых существ, втягивается обратно в Сердце Мироздания, становясь его неотъемлемой частью. Оставляю лишь крохотные потоки для поддержания Телепортариумов — древней системы, соединяющей обитаемые миры.
Чувствую, как в каждом уголке космоса проходит ещё одна волна изменений. В далёких мирах монстры погибают, их тела, созданные и поддерживаемые исключительно арканой, распадаются на атомы.
Остаётся последнее дело.
Сосредоточившись, я перестраиваю архитектуру Сердца Мироздания, вплетая новые протоколы в его пульсирующую сущность — блокирую самые разрушительные функции, которыми можно злоупотребить, и одновременно даю больше автономии Эштаривану, чтобы он стал вечным стражем артефакта, сдерживающим любого, кто захочет стать новым Кар’Танаром.
Вместо того чтобы уничтожить всё наследие Предтеч, формирую на Нексусе сложную Стелу, связанную с Сердцем незримой нитью — через неё представители всех рас в Совете Равновесия смогут использовать ограниченную силу терраформирования необитаемых миров, но никогда не смогут повлиять на обитаемые планеты.
Через мои пальцы в артефакт вплетаются строгие протоколы ротации власти между расами, сеть поддержки Нуллификаторов на случай непредвиденных ситуаций, кодекс с жёсткими запретами на геноцид и генетические модификации, система прогнозирования последствий, публичный мониторинг и даже концепция заповедных зон космоса — всё это образует единый механизм сдержек и противовесов, который исключит возможность нового тирана, подобного Императору.
Моего интеллекта, даже разогнанного могуществом Суперновы, никогда бы не хватило, чтобы продумать и создать всё это. Само Сердце помогает мне обезопасить и себя, и все разумные виды, чтобы не допустить повторения случившегося.
Готово.
Пора отключиться от Сердца. Пора вернуться к простой человеческой жизни.
И я не могу.
Мои пальцы словно вплавились в пульсирующую субстанцию, мысли пропитаны её энергией. Я чувствую каждый атом каждого существа в каждом уголке вселенной. Всё, что есть, всё, что было, всё, что может быть — доступно мне.
Сила наполняет каждую клеточку моего тела, пьянящая, безграничная. Один жест — и мёртвые миры расцветут заново. Одна мысль — и войны прекратятся. Одно желание — и я буду жить вечно.
Разве не этого я хотел? Разве не для этого сражался — чтобы мир стал лучше?
И тут же понимаю — нет. Я сражался за свободу. За право каждого разумного существа выбирать свой путь. А с такой силой… я стану новым чудовищем. Может быть, благонамеренным. Поначалу. А через сотню, через тысячу лет — кто я? Такой же безумный параноидальный деспот, одержимый контролем?
Уилием воли, которое кажется невозможным, разжимаю пальцы. Один за другим. Медленно. Мучительно. Словно отрываю от себя кусок плоти.
Я снова стою посреди дворца павшего тирана.
Я снова просто обычный человек.
«…Ты сделал выбор…»
— Спасибо, — говорю Эштаривану, чувствуя, как связь между нами истончается, — за то, что сопротивлялся всё это время.
«…Не забывай… с великой силой…»
— … Приходит великая ответственность? — усмехаюсь невольно.
«…Нет… с великой силой приходит великое одиночество… береги тех, кто рядом…»