Он встаёт, разминая затёкшие ноги, и снова опускается у надгробия.
— Седьмой раз был последним. Меня отбросило очень далеко — задолго до прихода Сопряжения, — на лице молодого человека появляется выражение нежности, совершенно несвойственное ему. — Я спас Лёшку. Я спас его! Представляешь? Убедил его в том, что знаю будущее. И когда пришло Сопряжение, мы встретили его вместе, — с нескрываемой гордостью произносит он.
Остатки солнечных лучей, пробивающихся сквозь тучи, заставляют мокрое надгробие сверкать, словно покрытое звёздами.
— Я собирался стать Нуллификатором, но Лёшка… Он убедил меня, что это бремя ему по плечу. Мы заключили пакт — он останется обычным человеком до момента финальной схватки. — незнакомец проводит рукой по влажным волосам. — Это ещё не всё. В последней жизни мы с Деворой построили клетку Фарадея вокруг звездолётов. Сработало — электромагнитный импульс их не уничтожил. Я попал на планету Императора незамеченными. Он так и не понял, как я оказался в его тронном зале, — хищная усмешка возникает на лице говорящего.
В городке поблизости зажигаются огни.
— Я убедил Иерофанта помочь нам. Она перенесла Лёшку прямо в тронный зал, пока я отвлекал Императора боем. — Его глаза мрачнеют. — Мы убили Кар’Танара и нашли Сердце Мироздания.
Мужчина поднимает взгляд к ночному небу, в его глазах отражается болезненная тоска.
— Когда я смотрю на звёзды, Нако, я вспоминаю тот первый провал — как мы всем кланом ворвались во дворец Императора и все погибли там. Драгана, Тай, Шелкопряд, Девора… их кровь на моих руках, даже если сейчас они живы, — голос его дрожит от сдерживаемой горечи. — А потом я вижу финальную битву, спустя века странствий и шесть перерождений, когда мои друзья сражались с армией кселари на Земле, давая нам с Лёшкой время проникнуть к Императору. Два сражения, разделённые тысячей лет, но в моей памяти они порой накладываются друг на друга, как старые фотографии.
Его лицо на мгновение озаряется свирепой улыбкой, полной гордости.
— В первый раз, когда я столкнулся с ним в тронном зале, я был как необученный щенок, бросающийся на волка. Когда же я вернулся туда в последний раз, роли поменялись, — он задумчиво проводит пальцами по краю надгробия. — Я стал хищником, а он — добычей, просто ещё не знал об этом. Ведь я тщательно подготовился к нашей новой встрече. Используя информацию от Иерофанта, по крупицам собрал свой арсенал, чтобы противостоять ему не силой, но хитростью. Время между этими встречами изменило не только мир, Нако. Оно полностью переплавило меня.
Рассказчик прикрывает глаза, его голос становится почти неслышным.
— Прости, я отвлёкся… Когда я получил доступ к Сердцу… я хотел уничтожить всех кселари, — его глаза вспыхивают яростью, холодной и древней как звёзды. — Если бы не Лёшка, я бы так и поступил. Я прошёл по самому краю пропасти, но устоял.
Со стороны города доносится шум автомобиля и быстро стихает.
— Передо мной стоял выбор, который определил бы судьбу всех обитаемых миров, — слова выходят отрывисто, как пулемётная очередь. — Что сделать с арканой? Что сделать с Сердцем Мироздания, чтобы подобное не повторилось бы вновь?.. И в итоге я решил, что разумные расы не готовы к такой силе и не застрахованы от появления нового Кар’Танара. Я забрал аркану у всех, но оставил Телепортариумы.
Мужчина проводит рукой по лицу, стирая дождевые капли.
— А монстры… — голос становится глубже, в нём мелькают нотки отвращения. — Сопряжение создало их как забаву для зрителей-ублюдков, — горько усмехается он. — Твари, живущие только на аркане, чудовища без разума и цели, кроме убийства. Я стёр их всех, Нако. Когда аркана исчезла, они просто… рассыпались. Как песочные замки во время прилива. И теперь дети на краю пустыни Мор-Хаши, в горах Увриксиара, в лесах Земли… они больше не просыпаются от кошмаров. Не боятся темноты. Миры очистились, и впервые за долгое время люди и ксеносы могут не бояться выходить из своих городов без оружия.
Ветер шелестит в листве молодых деревьев, посаженных после восстановления Фритауна. Он ненадолго замолкает, собираясь с мыслями.