— Именно, Барри. Именно это я и должен исправить, я должен ей сказать.
— Тогда вперед, разбуди ее и скажи все, что должен.
Кален кивнул и вышел из таверны. И направился к домику целителя, в ее комнату. В маленьком окошке не было света, она точно спала, но он все равно решительно открыл дверь и тихо вошел в комнатку. Несколько секунд глаза привыкали к темноте, он разглядел стул, стоящий возле ее кровати и тихо опустился на него, стараясь не шуметь. Вот уже в неровном свете луны он может различить не только очертания, теперь он видит все почти так же четко, как при свете дня. Он протягивает руку, чтобы дотронуться до нее, чтобы разбудить, чтобы сказать, что все его слова были глупостью… В комнатке жарко… она раскрывается и забрасывает длинную ногу на одеяло. Кален смотрит на нее и понимает, что теперь не сможет до нее дотронуться, она совершенно обнаженная. Кровь командора закипает, он уже забывает, зачем пришел… Теперь единственная мысль это не потревожить ее, сидеть тихо-тихо и наблюдать, любоваться, созерцать… Его взгляд упирается в маленькие пальчики на ногах. Как хотелось бы припасть и целовать их, она во сне двигает пальцами, сжимая и разжимая их. Белоснежная, ровная, гладкая кожа, словно бархатная или шелковая, или атласная… мысли путаются в голове, непреодолимое желание прикоснуться, почувствовать, какая же она все-таки. Очень аккуратно, тыльной стороной ладони они прикасается к ее лодыжке, проводит рукой до колена и замирает. Она начинает ворочаться и разговаривать во сне:
— Никогда… Почему… Кален…
Острая боль пронзает сердце воина. Она даже во сне думает о нем, думает о его словах.
— Обними меня, Кален… твои руки… они такие теплые…
Он убирает руку с ее ноги, нет больше нельзя… Если она еще раз попросит, он действительно не выдержит и не просто ее обнимет, он готов был уже расстаться со всей своей одеждой и доказать ей что у него не только руки теплые. Кровь молотом стучит в висках. Сердце заходится в судорожном ритме. Жар желания сжигает его. Но он не может так с ней поступить, а что если у него ничего не выйдет, что если он сейчас ей расскажет, о том, что собирается стать простым человеком, а потом не сможет, не выдержит, что тогда? Нет, сначала он все сделает, а потом уже расскажет ей, что только ради нее он смог это сделать. Но отказать себе в удовольствии просто ее созерцать… он не может… Жадный горячий взгляд поднимается выше по ее точеному бедру, задерживается на упругих ягодицах, ох, как же хочется сейчас же все это тело покрыть поцелуями, прижать к себе, почувствовать его манящую прохладу, рядом с пышущим огнем его телом. Он вспоминает, как во время боя оказался на ней, в этот момент желание захлестнуло его с такой силой, что он едва смог сдержать себя и не повторить тот момент сейчас. Кровь уже не колотится в мозгу, обнаженное желанное тело вызывает естественную реакцию молодого мужского организма. Едва сдерживая стоны возбуждения, облизывая пересохшие губы почти сухим языком, он продолжает ласкать ее тело взглядом. Тонкая талия, да, его руки помнят, как прикасались к ней, одной рукой он может обхватить ее тонкий стан, и приподнять, чтобы удобнее было ее целовать. Нежная рука прикрывает обнаженную грудь, такие хрупкие плечи, такие тонкие руки, такие нежные длинные пальцы. Словно повинуясь его мысленным желаниям, она отбрасывает руку, открывая его жадному взгляду нежную грудь. О, Создатель… Невыносимая приятная мука… Нежный темно розовый сосок наливается и твердеет на маленькой упругой груди прямо под его пристальным взглядом. Как же хочется прильнуть губами к этому маленькому нежному блаженству. Но нет, не сейчас, сейчас он не может себе этого позволить, сейчас он еще не достоин этого. Это будет, все это будет, но потом. Воображение рисует, как это все будет происходить и картинка получается настолько впечатляющей и живой, что вызывает бурю эмоций. Он кусает свою ладонь, чтобы сдержать стоны. Но нежность берет верх над страстью, он аккуратно укрывает ее упавшим одеялом. Естественная слабость охватывает его, он нежно касается ее волос рукой.
— Мирриэль, — шепчет он. — Я сделаю все, что в моих силах и даже больше, для того, чтобы однажды, сказать тебе, что можно забыть слово «никогда», что больше это слово не для нас, что наше слово теперь «навсегда», рядом с тобой, вместе… навсегда, жизнь моя.
Он склонился к ее голове, вдыхая аромат полевых цветов. Он не решился даже поцеловать ее. Сегодня он неожиданно получил больше, чем смел надеяться… Какой стыд… Какое наслаждение… Он выходит из маленькой комнаты, темная ночь сохранит его секрет, от посторонних. Добравшись до своей палатки, забывая даже о том, что вечерняя доза обата еще не была принята, в сладкой истоме засыпает, все еще ощущая запах полевых цветов.