— Мирра, здесь нет никого, милая, только я. Я здесь. Я живой. Я не умер. Ты жива. Мы вырвали тебя из их рук. Сейчас мы уже движемся в Лоринг, твои раны уже практически зажили, Инариэль постарался. Это просто дурной сон, Мирра, морок, которым они тебя мучают, ты просто тут заблудилась и не можешь выйти, но я смогу тебя вывести. Верь мне, девочка, — он протягивает мне руку. — Все, что ты тут видишь — не настоящее, это мир твоих кошмаров. Вернись со мной.
— Но как же стена? Как же все это вокруг? Может это ты не настоящий? Может быть это ты мой сон? Как мне узнать, где правда?
— Стена — вымысел, все что тебя окружает — морок, я видел все, что видишь ты. Мы все живы и Кара, и Барри и Инариэль, и Энель… мы все живы. Кара и Энель остались в лагеря, а я загнал десяток лошадей и пришел за тобой. Имперец, Дарк и его друг Зев, они помогли нам тебя спасти. Твои мучители у нас в плену. Ничего этого не случилось в действительности, Мирра.
— Сколько времени прошло в твоей реальности?
— Около двух месяцев, чуть больше. Месяц мы уже в пути. Ты пробыла в плену около трех недель.
— Но они сказали мне, что прошел год. Что все это — последствия моей глупости, моей самоуверенности, если бы я не пошла в Сион — ничего бы не случилось…
— Мирра, ничего и не случилось, мы спасли тебя. Я выносил тебя на руках из этого подземелья. Сейчас мы на полпути к лагерю. Тебе только нужно мне поверить. Пойдем со мной. Тебе нельзя тут оставаться — это твоя дорога в бездну, Мирра. Давай я помогу тебе с нее сойти! Дай мне руку, прошу тебя…
— Я не верю вам, Кален умер, хватит издеваться надо мной, хватит терзать меня ложными надеждами…
Кален глубоко вздыхает.
— Как он прав… ты упряма, просто до безобразия. Но я не позволю тебе здесь остаться. Я вытащу тебя, слышишь? Он сказал, что ты прячешься в своих светлых воспоминаниях, я надеюсь, среди твоих светлых воспоминаний есть это…
Он подходит ко мне, обнимает и целует. Нежные горячие губы прикасаются к моим губам, в голубых глазах бушует пламя страсти… Обжигающие руки гладят мою спину, прижимают меня к нему… Все как тогда на поляне, точь в точь, но откуда они узнали об этом? Неужели… это правда Кален, я страстно впиваюсь в его губы, обнимаю его за шею. Но меня все еще терзает сомнение…
Я вырываюсь из его объятий, задыхаясь от волнения и возбуждения, я решаю задать последний вопрос:
— Если это и правда ты, ты знаешь, что было потом. Почему?
Он качает головой, а потом смотрит мне в глаза и отвечает:
— Потом я сказал, что я выбираю долг. И что единственное слово для нас — Никогда. А помнишь, как ты пришла ко мне в палатку, и я порезал тебе шею, вот здесь, — он проводит пальцем по месту где когда-то выступила всего одна капелька крови. — А потом ты сама приготовила мне обат и заставила его выпить, ты сидела со мной пока меня мучали воспоминания и кошмары. Никто не может этого знать, Мирра. Только я и ты.
Я падаю на колени и плачу.
— Почему? Почему ты это сделал?
Он опускается на колени рядом со мной, берет мои руки в свои и заглядывая в глаза говорит:
— Потому что, я испугался. Я никогда не любил никого, Мирра. И когда я полюбил, я не смог сразу этого понять. А потом ты ушла. Я не успел тебе объяснить. Я ничего не успел сделать, я даже не попытался тебя остановить, я просто смотрел, как вы уходите и ненавидел себя, за то, что сделал. Мирра, я должен сказать тебе, я отказался от обата, сейчас мне уже немного лучше, но я боюсь, что самое страшное еще впереди, просто пока, у меня в голове была только ты, и моя боль отступала на второй план, но потом она вернется. Но мне уже все равно. Я сделал это ради тебя, я хотел добиться твоего прощения. Теперь ты веришь мне, Мирра?
— Я… не знаю… чему верить…
— Верь своему сердцу, девочка. Верь моим словам. И моим губам.
Он наклоняется ко мне и целует меня снова, его губы прижимаются к моему лицу, к моей шее, к моим рукам. Он поднимает меня ставит на ноги, но все еще целует…
— Ты готова мне поверить, любовь моя? Ты готова уйти из этого места со мной? Ты готова повторить наши поцелуи, только уже в нормальном мире, там, где все настоящее?
Какой чудесный мне снится сон. Что я потеряю, если поверю ему? Ничего, в этом мире я уже все потеряла…
— Ты помнишь, что я сказала про поцелуи?
Он улыбается и убирает прядь моих волос за ухо.
— Да, я помню. Ты сказала, что поцелуешь меня, только если тебе будет угрожать смерть. Ты не находишь, что задолжала мне пару десятков поцелуев за все это время?
Я смеюсь, я не могу вспомнить, сколько раз я умирала…