Он продолжает меня гладить по вздрагивающим плечам. Он все шепчет очень тихо, прямо мне в ухо, он так старается меня успокоить, утешить, что это даже смешно, у него совсем не получается, мне становится только хуже. Перед глазами проплывают дни заточения, череда пыток. О чем он говорит, как могла я кого-то вдохновлять, если я сама чуть не умирала от страха каждую минуту? Но он такой милый.
— Кален, мне не кажется это? Это не бред? Я так боюсь, что все это лишь… мое воображение, и если я открою глаза, все это пропадет, исчезнет и я снова окажусь в пыточной или в камере с ошейником и цепью и он снова придет за мной… И я снова ничего не смогу поделать… только кричать, если он мне позволит…
— Мирриэль. Это не сон. Как мне доказать тебе это? Как мне убедить тебя, что все закончилось? Как мне помочь тебе, ты только скажи, я сделаю все… Твой кошмар окончился, ты с друзьями, в относительной безопасности. Открой глаза, посмотри на меня. Я с тобой.
Слезы помогли глазам приспособиться к свету. Теперь я уже могу видеть. Поднимаю глаза и встречаю его нежный взгляд. Он все еще держит меня в объятиях, укачивает, как ребенка, гладит по голове.
— Поцелуй меня, — всхлипываю я. — Как тогда, в лесу…
Он улыбается и прикасается губами к моим губам. Это не тот жадный поцелуй, это уже что-то совсем другое, наполненное нежностью, а не всепоглощающей страстью. Но так даже приятнее, мы не крадем этот поцелуй, мы его заслужили, нам больше не нужно бороться с чувствами, теперь это естественно.
— Мирра, может быть этого достаточно для доказательства моей реальности — он отрывается от моих губ, нежно заглядывая мне в глаза. — Мы в лагере, тут вокруг люди, мне кажется немного поспешно вот так демонстрировать всем… Это как-то неправильно…
Я улыбаюсь. Какой же он все-таки… смешной… Он вытирает мои слезы, приглаживает волосы.
— Ну что? Ты готова встать и пойти со всеми поздороваться?
Я неуверенно киваю головой. Сомневаюсь, что я смогу встать…, но нужно попробовать. Он встает и подает мне руку.
— Опирайся, я помогу. Можешь навалиться на меня всем своим телом, я даже не почувствую.
Я беру его за руку, и он приподнимает меня. Ноги плохо слушаются, едва стою, по ногам бегают колючие мурашки, сотни иголок впиваются в ступни. Впервые стою после освобождения. Очень больно, но так приятно. Пока привыкают ноги, смотрю на свои руки. У меня уже отросли ногти…, надо же…, как же приятно. Все суставы целые, не торчат кости, не кровоточит ни одна рана, ран совсем нет, остались только розовые шрамы… Инариэль действительно чудотворец.
— Это так… замечательно. Я уже забыла, как выглядят мои руки без… в нормальном состоянии. Давай я попробую сделать пару шагов.
С трудом поднимаю ногу. Мои ноги, они тоже целые… только я босиком. Но это так приятно, ощущать мягкие прикосновения и легкие покалывания травы. По всему телу бежит дрожь. Это так волнительно.
— Вот ты где, негодница!
— Барри!!!
— Ну и заставила же ты нас всех поволноваться, милая! Мы же, — он заметил предупреждающий взгляд Калена, и быстро сообразил, что это не лучшая тема для разговора. — Я знаю, что тебе сейчас нужно, девочка, моя лучшая настойка. Я только сегодня ее разлил в бутыли, одну оставил для тебя.