— Красный? — удивленно вскинула брови Мойра. — Но такого не бывает, обат имеет только голубые оттенки.
— К моему сожалению — это не так. Подтвердите, юноша. Ведь именно следы этого вещества в вашей крови я увидела.
Я внимательно наблюдала за реакцией молодого человека. Он занервничал, обвел всех присутствующих жалобным взглядом и в конце концов беспомощно кивнул.
— Торговец сказал, что этот обат сильнее голубого. Я слабый маг, но я хотел быть полезным, я хотел помогать…
Парень едва не плакал. На него было жалко смотреть.
— Я не знаю смогу ли я тебе помочь. Ты заражен. Красный обат действительно увеличивает силы, принимающего его человека, но цена за это страшная, он убивает тебя, высасывая из тебя жизнь по крупице. Скорее всего ты, не так давно решился его принять, я еще не вижу кристализации в крови, но я не знаю, сможем ли мы обратить процесс, удастся ли нам остановить или хотя бы замедлить его. Я не могу ничего тебе обещать, но мы будем очень надеяться, что найдем выход. К сожалению, носитель, не может свободно перемещаться, так как против твоей воли тебя могут использовать наши враги, мы вынуждены тебя изолировать, чтобы ты не мог нехотя причинить кому-то вред. Только присутствующие здесь будут иметь возможность с тобой контактировать, и я вас молю, будьте бдительны, если, не приведи Создатель, все пойдет на ухудшение, мы будем вынуждены принять радикальные меры, даже прикосновение к этим кристаллам вызывает заражение и смерть. Мой юный друг, у тебя еще остались эти кристаллы? Ты давал их кому-то, показывал, кто-то еще прикасался к ним?
Парень вытер рукавом нос, совсем еще мальчишка, нужно как-то ему помочь… вот только как?
— Нет, хранительница, никому не давал и не показывал, у меня в палатке, под лежанкой, сумка, там в белой коробочке еще три кристалла. Я умру, да?
Я поджала губы. Я не могу сказать правду — это лишит его надежды, но и соврать я тоже не могу.
— Мы постараемся сделать все, чтобы этого не случилось.
Мойра и эльф хранили напряженное молчание.
— Кто из вас, друзья, возьмется присматривать за нашим… другом? — вовремя я заменила слово несчастный.
— Я, Мирра, буду присматривать за парнем, — вызвался эльф. — В моем обществе ему будет безопаснее, чем в любом другом, да и мне будет с кем беседовать, путь-то еще неблизкий. Пойдем. Дружок, заберем твои вещи и перенесем ко мне, а коробочку, отдадим Хранителям, теперь — это их забота будет.
Эльф взял паренька за плечи и вывел из палатки.
— Я не понимаю. Крансый обат? — Мойра смотрела на нас словно впервые видела.
И вновь я понимала, что страх магов перед Видящим, слишком силен, и вести разъяснение придется мне.
— Мойра, это только начало, к сожалению. Боюсь, что завтра на смотре, мы найдем еще ни одного такого несчастного, наш враг пользуется нашими слабостями, оборачивая их в свою пользу. Нам придется искоренить это зло в наших рядах, потому что потом может быть просто поздно. Но давай мы не будем спешить с выводами, давай мы продолжим беседу завтра, после смотра, чтобы мне не повторяться несколько раз. А сейчас уже достаточно поздно, я думаю, нам пора расходиться. До утра уже не так далеко.
— Да-да, конечно, — Мойра поспешила к выходу. — Доброй ночи вам, Хранители.
Полог палатки закрылся за ней, мы остались вдвоем.
— Ты выглядишь усталой, Мирра. Иди-ка сюда, — он хлопнул ладошкой по раскинутому в углу палатки меховому плащу, на который сам только что переместился.
Я лишь слабо улыбнулась, все мои конечности будто свинцом налиты, я должна с ним проститься, я должна, ради него, избегать его внимания, я должна исчезнуть, пока он не вернет свою силу, чтобы один из нас не стал жертвой у черного дерева. В глазах предательски защипало, а еще Раирнаил и клятва… Я не могу нарушить клятву… Я должна последовать за возлюбленным…
— Кален, — я избегала его взгляда. — Я… я все вспомнила, всю свою жизнь. Я вспомнила Раирнаила, я вспомнила нашу клятву, я надеюсь, ты понимаешь, что я не могу нарушить данный ему обет…
Он резко поднялся. И оказался совсем рядом со мной.
— Ты, не можешь, так поступить, Мирра. Это неправильно! Ты принадлежишь только мне, Мирриэль, он умер, ты не должна держать слово, данное ныне покойному. Что бы вас не связывало в прошлом, оно осталось в прошлом, я не могу смириться с таким положением вещей ты же понимаешь?
Я молча смотрю в его голубые глаза и понимаю, что моя решимость тает как воск на зажжённой свече. Разве можно устоять перед его напором. Он смотрит на меня и, видя мою нерешительность, улыбается, теперь уже не только уголками губ. Он подхватывает меня на руки и несет на расстеленный в углу плащ.