Я смотрю на Мирру, она едет, чуть опережая меня, мне видна лишь ее спина. Как грациозно она покачивается в седле, как легко бежит под ней лошадь, моя коняжка с трудом тащит возложенный на нее груз. Я улыбаюсь. Мне нравится радоваться таким простым вещам, скоро я совсем перестану их замечать. Я был прав, беспокойство за нее, боязнь ее потерять, было моим спасением от боли, сейчас она в безопасности, пока могу, я хочу просто наслаждаться ее присутствием. Физическое влечение уже ослабевает, годы тренировок в самоконтроле не прошли даром. И хотя ее манящие формы все еще порождают самые неприличные мысли в моей голове, я уже могу это контролировать. Похоже, что ей это не очень нравится, она сердится, но меня это уже только забавляет, она так мило морщит кончик носа, когда сердится, и нервно начинают подрагивать кончики ее удлиненных ушей. Я не хочу ее злить, но сейчас я не могу позволить себе еще больше с ней сближаться. Сперва я должен победить своих призраков, одолеть свою пагубную привычку, снова стать человеком, собрать себя из тех осколков, на которые разрывается моя душа и рвется мое тело, испепеляя сознание, а уж потом, я смогу в полной мере отдать всего себя в ее нежные маленькие руки, и наоборот, спрятать ее милое личико на своей груди, обнимая ее, оберегая от всего на свете и больше никогда не отпускать. Но это будет потом, после того как я смогу преодолеть свою боль, когда смогу преодолеть… если смогу преодолеть…
— Эй, ты там не уснул? Может поторопимся?
Ее звонкий голос вырывает меня из потока моих грустных мыслей. После того, как мы помогли селянам, хотя «мы» — это слишком сильно сказано, всю помощь им оказала она, настроение у нее было приподнятое. Я все еще видел в ее глазах мечущиеся огоньки азарта, появившиеся там в первый момент схватки. Еще несколько дней назад я лишь мечтал, чтобы она пришла в себя, представлял, как буду помогать ей восстанавливаться, как буду снова учить ее держать оружие, как будут проходить наши тренировки, но видимо память тела у их народа сильнее нашей, мне не довелось всего этого пережить, она лишь только взяв в руки свои ножи вспомнила все тренировки, и мне кажется, ее умение не только не пострадало, она владела оружием на уровне хорошего мастера. Когда я наблюдал за ней во время боя, я видел, сложные комбинации ударов и уходов, в ее руках парные кинжалы, были не просто опасны, они были смертоносны. Даже я уже вряд ли смог бы с достоинством ей противостоять, когда у нее в руках «близнецы». Быстрая, ловкая, умелая — я просто любовался каждым ее движением и с трудом мог поверить, как когда-то именно эту опасную бестию я нес на руках без сознания и укрывал своим плащом в камере. Тогда она была такой беспомощной, такой слабой, такой беззащитной… скучаю ли я по той Мирриэль, которая ничего не помнила и ничего не знала? Наверное, да! Я бы хотел, все вернуть и оставить именно в том месте, где она еще не могла пользоваться своей силой и закрывать разломы, где она еще не была мастером ножевого боя и стрельбы из лука, где она была просто собой… Где она была только моей… И ее не преследовал призрак бывшего любовника-принца…
— Ты сегодня что-то неразговорчив, командор? Что за мысли тебя терзают? — она поравнялась со мной и теперь ехала рядом.
Я лишь искоса бросил на нее взгляд. Чистый поток ее жизненной энергии больно бил мне по глазам, я не мог долго смотреть на него, а, чтобы его не видеть, теперь приходилось прилагать немалые усилия, так в начале обучения я вызывал это Виденье, теперь, мне нужно было от него так избавляться. Виденье заменило мне обычное зрение… в какой момент это случилось? Когда я спускался за ней в казематы, я все еще видел вокруг людей, и когда мы выходили из города с нашим обозом, я тоже еще видел людей… А, вот когда я вернулся с ней из ее кошмара, вот тогда я перестал видеть людей… Она была первой чью энергетику я увидел, даже не задумываясь о том, что хочу этого… увидел и зажмурился… Я и раньше смотрел на нее глазами Видящего, но единственной особенностью было то, что я не Видел ничего, ее словно не существовало, а теперь… это невозможно описать. После возвращения она изменилась, словно… нет, я не знаю с чем это можно сравнить… я не видел такого прежде… Теперь я привыкал к ней такой. Она уже не была той робкой эльфийкой, которая просила лишь о поцелуи, она уже не была той благородной особой, которая предпочла опасное путешествие, поверив моим словам, приняв мой выбор и отступив без боя. Теперь она стала другой. Она умело играла моими желаниями, она заманивала и намекала, она пользовалась своей женственностью и моей страстью… Я должен признаться хотя бы себе, меня это пугает… Меня преследует ощущение, что что-то не так, не правильно… я не могу понять почему, но… это не она… Все было верно на заснеженной поляне, там она была собой, а сейчас… если бы не ее безупречно белое сияние, я бы решил, что она одержима духом плотских удовольствий. Но это не так, просто она вспомнила все… и теперь использует полученный опыт.